Опустошив собачий контейнер в миску, я привычно достаю из кухонного шкафчика джезву. Да, есть кофеварка, да — озвучь я, и у меня на кухне появится личная кофемашина, и бариста в придачу, но…

Никто не отнимет у меня этого удовольствия — варить утреннюю порцию допинга для себя и своего Господина.

Джезва объемная, на две глубоких чашки. Себе в чашку я шарахаю три порции кокосового сиропа, во вторую — сливаю ту часть кофе, что ближе к дну. Потому что Козырь любит, когда кофе оседает на языке. И чем крепче, чем лучше…

Перед тем как взяться за ручки подноса — кошусь на часы.

Если быть честной — никогда не сердилась на Дервиша всерьез. Псина будит меня не то что по часам — по минутам. Так, чтобы ровно в восемь пятнадцать я оказалась на пороге Его кабинета, со свежим кофе на подносе.

Замираю в ожидании разрешения войти.

Он всегда просыпается рано. Даже в дни, когда не дает мне заснуть допоздна. Я же, отчаянная вечная сова, как бы ни мечтала – никогда у меня не получается встать хоть даже и тогда, когда он в душе или чистит зубы. Приходится удовлетворяться малым.

— Послушай, давно ли мне приходится рассказывать тебе, как именно ставить всякую шваль раком? Мне казалось, эти уроки ты усвоил в шестилетнем возрасте.

Так, судя по всему, говорит Он с сыном.

Я осторожно покашливаю, обращая на себя внимание. Не потому, что мне ужасно надо, чтобы на меня бросили хотя бы косой, но все-таки такой необходимый взгляд – я умею терпеливо дожидаться своей дозы. Но есть ведь границы. Если этот разговор личный – я без проблем могу уйти, но пусть на это будет Его воля.

Алекс чуть разворачивается в кресле ко мне и в излюбленной мне манере ухмыляется краем рта.

— Конечно, нам эта земля нужна. Ну, если ты, конечно, планируешь получать нормальное наследство, а не три копейки.

Подбородком мне указывает на пустое место перед собой. Большего приглашения подойти мне и не надо, на самом деле.

Иду к Нему, и испытываю самый что ни на есть ванильный катарсис. Вот эту вот дурь, когда в душе феи поют и хочется пританцовывать.

Замираю в указанной точке и чуть иначе перехватывая поднос, опускаюсь на колени, с удовольствием любуясь открывающимся мне зрелищем. Матерый, мощный, шикарный. На щеках грубая щетина, носки отполированных ботинок могут ослепить.

Как бы я ни хотела представить мужчину шикарнее – у меня не получается.

Хотя будем честны и откровенны – я не хочу. У меня просто в голове не утверждается эта бредовая мысль. Даже особо не оформляется, когда я замечаю, как Алекс впивается в мое лицо глазами. Жадно.

Под этим взглядом разворачиваются плечи, под этим взглядом пересыхают губы. И вся сущность моя тянется вперед, пусть и не двигаясь с места, но выражая – покорная жаждет прикосновения Господина.

Время ожидания – его малая плата, взятая с меня, проходит в гулком предвкушении. Я даже не фокусируюсь на насмешливом хрипловатом голосе Алекса, просто сосредотачиваюсь на ощущениях. Изнемогаю всецело, не разбрасываясь на мелочи.

Он подается вперед, указывает мне взглядом на место между своих колен. Ур-р-р! Вперед! К нему! Не вставая!

— Жду результатов не позже обеда…

Все происходит одновременно. Я ставлю поднос с кофе на стол перед Ним, а Он – опускает десятью сантиметрами левее свой телефон. Я выпрямляюсь, снова со вкусом проходясь взглядом по шикарному мужчине, у ног которого сижу. А Он – делает глоток из принесенной мной чашки и нетерпеливым хищным движением склоняется вперед, цепляя меня за подбородок.

— Ну, с добрым утром, Летучая, — шепчет, прежде чем заполнить мой рот своим кофейно-табачным вкусом.