Что ж, если не предлагают – посылай! Посылай-посылай-посылай, пока посылалка не отсохнет.

То, что я умею делать гораздо лучше, чем все остальное.

— Сапфира! — Ангел, андрогинный, загорелый, гибкий, вопреки тому, что ему недавно стукнуло аж сорок пять, машет мне из-за барной стойки.

— Давно тебя не было! – ворчит он укоризненно и выставляет передо мной бокал с «Алым сном» — моим любимым его авторским коктейлем. И я притягиваю бокал к себе, пью неторопливо.

Вечер госпожи начинается не в комнате для сессии.

Вечер госпожи начинается в ту секунду, когда она выбрасывает из своей головы все лишнее.

Сегодня – вечер жатвы. Вечер, когда я возьму свою дань.

Да, служение — не любовь, не страсть, но неплохая их альтернатива. По крайней мере, один человек в этом гребаном мире будет сегодня думать только обо мне. Будет готов сделать все, лишь бы я после сессии потрепала его по щечке и назвала хорошим мальчиком.

Ангел – а его натурально зовут Ангелом, по паспорту – кладет рядом с моим бокалом черную карточку с красной цифрой «пять».

Что ж, значит, и вправду прилетел этот нетерпеливый жаждущий порки мальчик. А я ведь на десять минут раньше пришла, думала, ждать придется.

— Мальчик или мужчина? – спрашиваю у Ангела. В «So-so» практикуют все кому не лень и не жалко заплатить за аренду местных «красных комнат». Но мои контакты получают только те, кто проходят отбор в местный закрытый клуб вип-клиентов. А випов оценивают и на внешность тоже.

— Мальчик, — Ангел улыбается краем рта, — ты таких любишь.

Что ж, надо будет зафиксировать смену моих интересов. Хочу драть мордатых, матерых мудил. Такие в числе местных рабов тоже имеются в достатке. Таким утыркам буду делать скидку, за то что будут прорабатывать и мою стресс-зону.

Но сегодня сойдет кто угодно.

Я забираю карточку – она ко всему прочему и магнитный ключ, и соскакиваю с барного табурета.

Все перестает иметь значение. Лица тусующихся в зале смазываются, звуки – уходят за плотную стену моего отчуждения.

Плевать на них. На весь мир вообще плевать!

Я иду брать свое в кровавой валюте!

Он и вправду ждет меня лицом в пол.

Причем судя по всему – занял эту позицию не заслышав стук моих каблуков за дверью, а приготовился сразу как вошел.

И не шевелится, когда я оказываюсь в номере, прохожу в паре сантиметров от его пальцев и останавливаюсь у изящного черного столика.

В раскладывании девайсов есть своя музыка. Будто, касаясь рукояти хлыста, я сыплю щепоть за щепотью горячий пепел на изрезанную дырами собственную душу. И пепел тот – хоть и жжет, но после его раскаленных прикосновений раны перестают кровить.

Мой арсенал – треххвостый хлыст, длинная плеть, строгий флоггер на десять хвостов…

Было время, когда я хотела иметь плетку на каждый день недели. Потом их у меня стало больше, чем дней недели.

Я разворачиваюсь к своей тихой жертве. Он стоит на коленях, как образцовый раб, не движется, не говорит – ведь я ему этого не разрешала.

И только светлый пучок пшеничных волос, собранный на затылке, выдает мелкую дрожь моего сегодняшнего мальчика для битья.

Да, когда соглашаешься на ад без права на отказ – тебе скорей всего будет страшно. Ведь я – не даю гарантий. Я вообще ничего не даю. Все те, кто хотят стать моими клиентами, получают памятку, что я вообще вертела все их правила. И стоп-слова для них нет и не будет.

За то они мне и платят, если честно.

За ощущение, что спасения нет и не будет.

Я выбираю плеть вслепую, просто стоя спиной к столу и проведя по теплым, ждущим моего выбора оплетенным рукояткам. Обнимаю ручку пальцами, замахиваюсь, звучный холостой щелчок рядом с ухом Ива.