— Алекс. Просто Алекс, — ровно произносит он, — так и быть, разрешаю тебе называть меня именно так. Хотя обычно пигалицы вроде тебя лично ко мне не обращаются.

— Особенно те, которые совсем не в твоем вкусе? — ехидно интересуюсь я. — Алекс? Фи, какая банальщина. Ты мог бы придумать себе кликуху побрутальнее. Лютый. Зверь. Тиран. Деспот. Нет, назвался мажористым Алексом.

— Я похож на зверя? — его голос кажется заинтересованным и даже обманчиво обвиняющим. — Детка, я тебя и пальцем не тронул.

— Физически — да. Не тронул, — согласно киваю я, — но по глазам твоим видно, что за время нашего общения ты снял с меня мысленно никак не меньше семнадцати шкур. Кто же ты после этого, как не Зверь?

Он не отвечает, не издает ни звука, просто съезжает к краю дороги и виртуозно паркуется за гребаные несколько секунд. Скользит по мне темным тяжелым взглядом.

— Восемнадцать… — шепчу одними губами, чувствуя, как расползается вклочья еще один слой моей внутренней брони. Нечего переживать, их больше сотни вообще-то, и я их постоянно наращиваю.

Хотя, честно говоря, за все те годы, что я провела в Москве, еще ни один мужчина не добирался дальше пятой шкуры.

А этот…

Надо бы поскорей испортить ему всякое желание со мной связываться.

Жаль только, он никак не желает проникаться!

— Чего мы стоим? — спрашиваю с глубоким ехидством.

Посреди неожиданно пустой для вечерней Москвы парковки и вправду нет ничего примечательного, на что можно было бы засмотреться.

— Просто мы приехали, — невозмутимо откликается Козырь, не сразу, выждав какую-то совершенно особую паузу.

Приехали мы.

Что ж, давай посмотрим — куда именно!

На самом деле меня уже на клочья рвет от любопытства!

Честно говоря, этот район Москвы я знаю плохо. Вообще не знаю. Этот район — элитный, не Рублевка, конечно, но имеет амбициозные планы в ближайшие годы дорасти до её планки. И кто бы знал, что здесь есть такой скромный тихий парк, с роскошной аркой на входе, в которую и Александр Македонский не погнушался бы прошествовать.

Я вижу пропускной пункт и окошко, в котором горит свет и виднеется морда охранника, но он высовывается, смотрит на мужчину, что ведет меня под руку, и так же беззвучно уползает обратно.

Кажется, это какой-то частный гольф-клуб для олигархов. Иначе к чему тут такие роскошные, абсолютно продуманные в каждой своей волне и впадине газоны. Не думала, что вообще в черте Москвы существуют такие оазисы, в которых китчем и лоском поражены даже ровные, под одну гребенку подстриженные травинки, которые я безжалостно топчу ногами.

— А ночью я в гольф еще не играла, — насмешливо произношу и кошусь на Козыря, — неужели твой сюрприз заключается в том, что я обрету этот новый и совершенно бесценный опыт?

Мой сарказм — испытанное верное оружие, стрелы, которые я посылаю в сторону своего собеседника привычно и без сомнений, что они достигнут цели. Хотя бы одна-то должна.

Увы!

Все в молоко!

— Разумеется, нет. Но клюшку для гольфа мы для тебя найдем. Как и любые другие игрушки, которые тебе понадобятся.

— Для чего понадобятся?

Этот тип совершенно невыносим. И бесконечно этим наслаждается. Это видно хорошо в любое время суток, а сейчас — ничто не мешает мне оценить его удовлетворенную морду. Кажется, что он медленно посасывает из трубочки божественный нектар.

И это вполне понятно, когда знаешь о его садистских наклонностях.

Я не позволяла ему болевых воздействий, думала, что это лишь оттолкнет такого, как он, от меня подальше, а он…

А он получает свое, даже при том, что у нас не было ни единой сессии.