Если вы хотите, чтобы я подробнее вам рассказала, почему сэконд-хэнды — это не плохо, то… зайдите попозже. Я сейчас чуть-чуть занята!

Я вижу маленькую ниточку, обвитую вокруг ремешка у самого циферблата. Достаю часы из футляра, чтобы рассмотреть, что же там такое. Переворачиваю. На обороте часов — свежая гравировка в виде ласточки. А на ниточке болтается очередной прямоугольничек, на котором смеются надо мной крохотные буковки.

“Ты же не думала, что я попытаюсь тебя купить?”

Я сейчас думаю…

Что хочу его отравить.

Ради этого счастья я даже его поцелую. Даром, что ли, так долго яд в защечных мешках копила?

Потому что хватит предсказывать меня так метко! Это мое хобби — видеть людей насквозь.

7. Глава 7. Провокационная

Чего я совершенно не ожидала, так это того, что картины Веры Сехмет действительно произведут на меня впечатление. Это не загламуренная и распиаренная лажа, вроде букета цветов, стилизованного из круглых отпечатков. Это натуральные абстрактные картины, между которыми бродишь и тонешь в цветах и формах. Вот красивый угловатый девичий подбородок с пухлыми губами и морем, плещущимся на месте верхней части головы. Картинка смотрится настолько цельной, что я даже зависаю на некоторое время, оценивая технику выполнения перехода.

Я не искусствовед. Даже близко не пытаюсь из себя его строить. Но оценить красивую картинку — о да, это я умею прекрасно.

А вот дикое буйство красок, будто целый океан вдруг замер и порос разноцветной плесенью.

— Моя любимая картина, — мягкий и очень девичий голос, наполненный бархатистыми низкими нотками звучит над моим плечом, — большинство людей, как это ни странно, заказывают у меня портреты. Особенно мужчины.

— Зачем же заказывать у абстракциониста реалистичный портрет? — удивляюсь, поворачиваясь на голос.

— Затем, чтобы гнусно фантазировать все то время, пока портрет будет рисоваться, — Вера Сехмет, миниатюрная пухленькая брюнеточка с потрясающе чувственными огромными глазами, ослепительно мне улыбается.

Её, так скажем, “рабочие инструменты” украшены потрясающим декольте. Ох, да, тут есть о чем пофантазировать.

Я даже с некоторым сожалением кошусь на свой фасад. Увы… Когда подрабатываешь моделью на съемках у дизайнеров, маленькая грудь — это, конечно, достоинство, но когда дело касается женской самооценки…

Что ж, спасибо хоть не совсем плоскодонка, что уж там.

— Может быть, ты не поверишь, но я так устала, когда на меня вот так реагируют, — доверительно и слегка ворчливо шепчет мне Вера, чуть наклоняясь вперед и как-то совершенно легко и невозмутительно переходя со мной на ты.

Эй, Цветик. Ты с ума сошла! Что это еще за мимими с подружками жены Козыря? Ты забыла, в чьих часах тут расхаживаешь? Кстати…

Я поднимаю руку и провожу пальцами по волосам якобы встряхивая начесанную и налаченную мою гриву. Широкая кожаная полоса бросается в глаза очень сильно — даже затянув на последнюю возможную дырочку, я все равно не теряю часы только потому, что ношу руки скрещенными на груди. Ну, то есть на том, на чем Вера Сехмет рисует.

Кстати, о ней. Я оказалась права. У художницы, как и у встречавшихся ранее мне её коллег, оказывается отличная зрительная память. И если лица моделей и натурщиков художник обычно не утруждается запоминать, то эффектные часы на фактурной мужской руке — очень даже.

— Нет, ну что вообще вы все в нем находите? — сердито интересуется Вера и в сердцах встряхивает идеальным своим каре. — Вот через одну буквально…

— Вы? — удивленно приподнимаю я бровь. А Вера бросает недовольный взгляд за мое плечо и влево. Туда, где за углом особенно активно журчат чьи-то голоса. Если прислушаться — можно услышать высокий манерный женский голос. Если сделать пару шагов, чтобы сменить угол обзора — увидишь и хозяйку этого голоса в её ярком, режущим глаз платье. И мужчину, на плечах которого она виснет.