Чем всегда восхищалась в Георгинчике — так это его удивительным талантом говорить такие вещи в тональности между шуткой и серьезностью. Так, что лютый натурал заржет, подумав, что его собеседник прикалывается, а свободный гей верно поймет намек и позже подойдет стрельнуть телефончик.

До сих пор кстати не уверена, что Гошик и правда би. То есть да, есть причины для подозрений, но при мне он еще ни одного парня не засосал, да и в открытую не сознается. Кажется, он просто не заморачивается на эту тему, а я — еще не достаточно доверенное лицо в этом вопросе.

Вторая порция лести достается даме Дмитрия Валерьевича. Третья — охраннику, окосевшему от начавшегося перед ним цирка. Удивительная магия, но ближайшие люди в очереди наблюдают за Георгинчиком с благостными рожами, как за клоуном, что перед ними на банановых кожурках пляшет. При этом у Гоши к каждому свой ключик, уже спустя десять минут дама Дмитрия Валерьевича промакивает уголки глаз от рассказанной неприличной шутки, а её кавалер подумывает Гошика усыновить. Ибо такой дипломат в хозяйстве точно пригодится.

Ловкость языка и никаких аффирмаций. Через четырнадцать минут Гошик раскланивается удовлетворенной публике, цапает меня за локоток и интересуется насмешливо:

— Ну что, Цветик, слюной зависти моему красноречию не изошла еще?

— Сам ты… Цветик, — я без особой злости щиплю его за запястье, — нет, не изошла. У меня защечные мешки для яда очень вместительные. Но ты, конечно, бесподобен.

— Эй, вы, двое, — мрачный голос охранника за нашими спинами — суровое покашливание от действительности, — а ну-ка стойте.

— Кажется, в этот раз без выступления на бис не обойдется, — хихикаю я, и вместе с Гошиком разворачиваюсь к догнавшему нас амбалу с фейс-контроля. Георгинчик открывает было рот, но охранник срезает его до того, как мой приятель шевельнет языком.

— Вы можете идти, Георгий Викторович, — подобострастная лыба эффективнее кляпа затыкает Гошику рот, — у меня вопросы к вашей даме.

— Она со мной, — Гошик молодец, не собирается сливаться в сложный час, — мой плюс один.

— У меня особые распоряжения на счет Светланы Клингер, — спокойно откаликается охранник, глядя на меня в упор, — только насчет неё.

Ах, вот оно что. Значит, Козырь все-таки понял, что я буду на этой выставке и специально заплатил, чтобы меня даже не пропустили? Ну что ж…

— Не жди меня, Георгий, — произношу, поднимая подбородок с гордыней готовой к казни королеве, — глотни местного искусства, мне все потом расскажешь.

К счастью, в голове Гошика здравое количество и верности, и здравого смысла. Он знает, что может здесь повидаться с важными людьми и догадывается, что я не буду посылать его одного из фальшивого благородства. Раз отпускаю — значит, тупых обидок с моей стороны не будет. Хотя судя по прищуренным глазам — меня ждет хороший такой допрос на тему, с кем это я спуталась, что меня куда-то аж не пускают.

— Вам туда, — охранник дергает подбородком влево, указывая мне на дверь слева, с табличкой “только для персонала”.

Хм… А я-то думала, мне на выход!

Комната, в которую меня отправили, хоть и написана что “для персонала”, но судя по всему, изначально принадлежала минимум заведующей этой галереи. Здесь красивый винтажный диванчик манит синим бархатом своей обивки и стильно изогнулся над полом письменный стол очень современного дизайна.

Я думала, сам Козырь будет ждать меня тут. Ну или какая-нибудь его секретутка, на стервозных каблуках в два раза длиннее моих. Потому что ну кто-то же должен мне сказать, что на этой выставке мне не рады, и не пойти бы мне…