Цветки вереска ушли на дно, скрывшись под пузырящейся поверхностью. Кровь закрутилась в воронку и стремительно начала окрашиваться розовато-лиловым. Мгновение, и в ступке переливается единая кровь отца и дочери.

— Какие еще тебе нужны доказательства, староста? – Лютовид поднялся с колен и со злостью протянул Багумилу плошку.

Тот непонимающе уставился на Лютовида, а потом перевел взгляд на Прачку. Старуха низко нагнулась над ступкой и поцокала языком.

— Д-а-а, - протянул страшный голос, - ошибки нет… Была у старосты голубоглазая дочка, а он ее сам и погубил… - Безликая хохотнула, будто веселую историю рассказывала, и покачала головой. – Родную кровь прислугой держал, а теперича могилу ей копай да новую челядь ищи.

— Нет! Быть такого не может! – Багумил выхватил ступку и вылил кровь на влажную землю. – Ложь все это.

Лютовид не выдержал и расхохотался. Злой горький смех рвал его на части. Отчаяние сводило с ума, но остановиться не было сил.

— Кровь не врет, Багумил. Твоя она дочь.

— Была его. - Безликая Прачка сунула платье обратно в корзину и вновь взялась за черный нарядный кафтан – А теперь другая семья у нее будет. Те, кто заслужил, дочерью назовут… Чужие люди твою родную кровь примут, как свою…

— Так жива? – Багумил кинулся к Безликой Прачке, едва не столкнув ее в озеро.

— Для тебя – все равно что мертва. А тебе, атаман, я вот что скажу. – Она вновь опустила кафтан в воду, пытаясь отстирать кровь. – Я твой последний вопрос знаю. И отвечу тебе честно. Перестань искать – проку с того не будет. Судьба про твою сделку со Смертью прознала, и нити ваши на гобелене в стороны развести решила. Не быть вам вместе.

— Даже после смерти я с ней останусь. – Лютовид посмотрел в прорези глаз на маске и сжал зубы.

Безликая тяжело вздохнула, будто и впрямь не все равно ей было.

- Аще (51) не думаешь отступаться, то вот тебе мой совет. Ты не Мельцу ищи, а способ от проклятья избавиться. Найдешь способ, путь к панне сам отыщется. Да только все уж предрешено.

Безликая указала на кафтан в воде, от которого до сих пор разбегались алые ручейки. А староста вдруг вновь кинулся к Прачке, схватил ее за плечи и встряхнул, будто куклу тряпичную.

— Врешь, поганая старуха! Все врешь!

Лютовид бросился их разнять, да Безликая гневно выкрикнула: «Я никогда не лгу!» и исчезла, оставив после себя только маску.

— Как же так?.. – Багумил обернулся к Лютовиду, разводя руками.

А Лютовид вложил сабли в ножны и молча вытащил из озера нарядный кафтан. Оставив старосту на берегу, он отправился обратно к Бутьяну, затаившемуся в лодке. Мысли непрошенными гостями лезли в голову, запутывая и вселяя страх. А что, если не успеет он разыскать Мельцу? И что за люди ее теперь своей будут считать?

Он пытался унять дрожь в руках, но не удавалось. Договор со Смертью, проклятье – видать, времени у него много меньше, чем год. Каждый день последним стать может… Но и тогда он свои поиски не оставит. И после кончины будет рыскать зверем по Свету Белому.

Лютовид забрался в лодку и швырнул кафтан на дно. Чью одежду Прачка стирает, тому и умирать вскоре. Мельцы платье она в воду так и не окунала, значит, и впрямь жива его голубоокая панна. А вот у него дни уже сочтены.

Бутьян схватился за весла и начал грести, стремясь убраться отсюда как можно дальше. А Лютовид гадал, сколько времени ему на поиски отмеряно. Ведь такой кафтан он на службе в Каменне носил. И точно был уверен, что, вернувшись в столицу, своего одеяния там не обнаружит.

Сборы в Каменн много времени не заняли. Лютовид оставался в стороне от всего, лишь молча наблюдая, как носятся туда-сюда взволнованные кмети. Хутор же, наоборот, будто оцепенел. Спустя час вернулся староста, схватил бутылку и ушел в комнату. Другие жители попрятались за стенами домов, не забыв, однако ж, поглядывать в окна на дружинных. Все, что осталось от Граса, убрали. А перепуганный после встречи с Прачкой Бутьян принялся копать новую могилу. Лютовид же представлял, как вырвет душу аптекаря из Мертвого царства и заставит вновь испытать боль. Но даже это не сможет унять ту агонию, что теперь рвала его изнутри на части. В душе кто-то будто все выжег, оставив горку золы. Он грезил о Мельце, вспоминал ее испуганный взгляд, резкие движения. Первый раз, как ее увидел, едва живую, лежащую в постели. И как вырывалась она из рук, когда в себя пришла. Как гневно бросалась на вдову и как зачарованно рассматривала пищаль. А он в этот момент мечтал, чтобы вот точно так же смотрела на него.