***

Эйлин пробралась сквозь высокие, буйные поросли, намочив подол юбки. Мокрые от росы ноги мгновенно застыли, но сейчас Лина на это не обращала внимание.

Здесь, в тени дерева, травы были реже и ниже, и в глаза бросились тёмные, как вишня, пятна крови, расползшиеся по листьям и земле. Взгляд Эйлин скользнул по этому кровавому следу – он вёл в ту самую нору.

Хотя… норой это сложно было назвать. Вряд ли ямку выкопал какой-то зверь. Скорее небольшую промоину сотворил дождь или весенние ручьи. Но сейчас там, в глубине, явно прятался кто-то живой…

Эйлин заметила какое-то движение, а потом снова услышала уже знакомый жалобный писк.

– Эй! Ты кто? Выходи, не бойся! Я тебя не обижу, – тихо позвала она.

На самом деле, Лина сама боялась… Мало ли, кто там прячется в темноте. Да ещё у самой Границы с Лесом.

Вдруг там притаился кто-то из коварных фейри. Если верить сказкам, эти проказники частенько заманивали людей, как раз играя на их жалости. Впрочем, гораздо чаще – на жадности. А ещё фейри умели влюбить в себя раз и навсегда…

Эйлин снова вспомнила цветы, что каждый день появлялись на её окне. Может, это тоже попытка зачаровать её, заманить в запретный мир Дивного Народа.

От мыслей о цветах и фейри её отвлёк шорох под корнями дуба. В темноте снова кто-то шевельнулся, а потом на свет показалась остренькая буро-рыжая мордочка. Крохотная горошинка носа шевельнулась, смешно задёргались тонкие усики. И тёмные бусинки глаз внимательно уставились на Эйлин.

– Ой! – ахнула она. – Какой ты… Иди ко мне скорее!

Зверёк ещё немного высунулся из своего укрытия, теперь уже Эйлин видела округлые торчащие ушки, длинное тело, смешные лапки с длинными пальчиками.

– Кро-о-о-ха… – нежно протянула Эйлин.

Лина хотела погладить свою находку, но зверёк, недовольно чирикнув, дёрнулся и снова спрятался в темноте.

– Не бойся! Иди ко мне! – снова позвала Эйлин.

Через несколько мгновений, он вернулся. Осмелев, выбрался из норы почти полностью. Оказалось, что это маленький горностай. А ещё…

Теперь Эйлин увидела, что его светлое брюшко испачкано кровью, а на спине местами вырвана шерсть, и видны свежие раны.

– Бедненький! – сердце Эйлин сдавило от жалости. – Кто это тебя так? Собака напала? А может этот противный ворон, что вечно за мной следит? Иди ко мне! Я тебя не брошу, мой хороший.

Удивительное дело, но дикий зверёныш, словно понял то, что она говорила – подошёл ближе и смело скользнул в протянутую ладонь. Он весь уместился в её руке, только длинный хвост с чёрным кончиком свешивался вниз.

Эйлин осторожно прижала малыша к груди, ласково гладила его по голове, не касаясь израненной спинки. Она так отчаянно хотела ему помочь, но не представляла, как нужно лечить такого кроху.

Лина и сама не поняла, что произошло дальше, как это желание вдруг переросло в нечто большее, в уверенность, что помочь она всё-таки может…

По всему телу, от пальцев ног до макушки, прокатилась странная дрожь, стало вдруг так жарко, будто Эйлин подошла слишком близко к очагу, правую ладонь закололо невидимыми иголочками…

Лина вдруг почувствовала, как это намерение помочь из туманного желания превращается в ощутимое живительное тепло, которое сочится с кончиков её пальцев, льётся потоком света. На миг ей даже почудилось, что её ладонь засветилась. Но это уже казалось совсем невероятным.

Теперь Лина несколько раз осторожно, почти не касаясь, провела вдоль всего тельца зверька…

Малыш-горностай запищал что-то в ответ на её ласку, закопошился в ладони.

А Эйлин лишь изумлённо хлопала глазками, разглядывая его шкурку – совершенно гладкую, непотрёпанную, без ран и даже без царапин.