– Надеюсь, вы обошли его десятой дорогой?

Фарис слегка покачал головой. Мышца на его щеке дёрнулась, когда он прошептал:

– Надим… он там исчез.

«Это плохо. Очень плохо».

Я лихорадочно пытался вспомнить все подробности о тумане-дурмане, которым учил меня Гиацинт.

– В тумане-дурмане теряется ориентация и чувство времени, там иногда образовывается что-то вроде туннеля в другие облака тумана-дурмана на Грани, – попытался подытожить я.

Фарис, Ким и Эйнштейн смотрели на меня во все глаза. И лишь Матильда кивнула, словно ей это показалось вполне логичным. Я ранее лишь вскользь упомянул о тумане-дурмане в своих голосовых сообщениях и, как всегда, говорил довольно запутанно. Но, может, такие вещи понимаешь сразу, если читать много фантастики. Или если просто… быть Матильдой.

– Чем дольше ты там находишься, тем труднее оттуда выбраться, – добавил я.

«Точно не стоит сейчас упоминать о том, что даже опытные аркадийцы иногда не могут оттуда вернуться и что через туннели могут проникать опасные существа. Не помню, как они называются. Возможно, Гиацинт сказал это, чтобы меня припугнуть, чтобы я точно не полез в эти облака».

– Мне нужно вернуться к нему. – Фарис сорвал с руки манжету тонометра. – Он мой младший брат! – Как будто извиняясь, он добавил: – Когда я сообразил, что происходит, и пошёл следом за ним, Эрик уже начал процесс возвращения, я поспешил к порталу, потому что знал, что у меня почти не осталось времени. Я даже не подозревал, что моё тело тем временем дало сбой, я чувствовал себя как обычно. Может, это от волнения. – Он смущённо посмотрел на Ким. – Похоже, ты вернулась в самый подходящий момент, детка.

– Ни за что, напыщенный ты идиот, – скрестив руки на груди, ответила Ким. – И не смей называть меня деткой! – Она посмотрела на портал. – Ничего не происходит. Но тебе не стоит туда возвращаться. Мы только-только тебя оживили. Я могу пойти, если объяснишь, где точно находится это место.

– Мне казалось, что ты больше не хочешь иметь ничего общего… как ты там сказала? … «с недалёкими эгоистичными сексистскими недоумками и их игрушками». – Фарис встал.

– Так и есть, не хочу, – подтвердила Ким. – Но ещё меньше я хочу, чтобы Надим умер, ты, тупой, безответственный… – Кажется, у неё закончились ругательства.

– …Идиот, – пришёл на помощь Эйнштейн. – Ким права. Тебе нельзя возвращаться туда, пока мы не найдём причину, по которой твоё сердце чуть не отказало.

– Сейчас на это нет времени. – Фарис вздохнул. Затем он посмотрел Ким в глаза. – Он мой брат. Я должен это сделать. – Полный решимости он, пошатываясь, направился к порталу.

Не успев толком сообразить, что делаю, я услышал собственные слова:

– Я иду с тобой.

Матильда вздохнула:

– Кто бы сомневался, – пробормотала она.

Выйдя из мерцающего поля, я очутился на лестнице с кирпичными стенами. Это была самая обычная унылая лестница, она могла находиться на любой подземной парковке. Но по своему физическому состоянию я почувствовал, что оказался на Грани: усталость, головокружение и боль улетучились, и, как всегда, я ощутил такой прилив сил, что мог бы, кажется, вырвать с корнем могучее дерево. Несколько ступенек вверх, и лестница заканчивалась. Подняв голову, я увидел кусочек голубого неба. Дневной свет падал и на ступени, но чем они были ниже, тем казались темнее и тускнее, а последняя терялась где-то в кромешной темноте. В темноте, из которой доносилось странное жужжание.

«Подземное Царство. Отлично. Начало очень обнадёживающее».

Матильда заметно разволновалась, когда я спонтанно вызвался помочь Фарису найти брата, но не стала меня отговаривать. С другой стороны, мне очень не хотелось оставлять её одну, но Эйнштейн и Ким казались вполне безобидными. Эйнштейн что-то нажал на странном приборчике рядом с дверью, и каменная стена тут же превратилась в мерцающее поле. Я уже собирался перешагнуть на ту сторону, но в последний момент обернулся, чтобы пообещать Матильде вернуться как можно быстрее и не подвергать себя лишней опасности.