Юри нажал на деревянную панель со скорпионом, которая вдруг распахнулась, и я увидела, что это вовсе не панель, а двустворчатая дверь. Но только когда за ней обнаружилось мерцающее поле, в котором Юри без лишних слов исчез, я поняла, что мы всё это время смотрели на портал, который вёл прямиком на Грань.

Квинн затаил дыхание, и я почувствовала, что он поражён не меньше меня. Вдруг он резко отпустил мою руку и нажал на «стоп», а затем повернулся к Ким:

– Значит, у вашего тайного студенческого общества есть портал?

Кажется, Ким за это время побледнела ещё сильнее, во всяком случае, цвет её лица был едва различим на фоне белой двери, к которой она прислонилась.

Она кивнула. Я вспомнила, что она даже говорила об этом при нашей первой встрече: о том, что ей пришлось пообещать «седовласому» держаться подальше от портала и потусторонних дел.

«Почему мы тогда не придали этому значения? Раз люди не могут создавать порталы, значит, его создал кто-то с Грани. Случайно ли студенты-медики обнаружили его в катакомбах или кто-то им его показал? Если да, то кто? И почему? И как они смогли использовать его в своих целях?»

Я дрожала от волнения и не знала, какой из вопросов задать первым. Но не успела я раскрыть рот, как Квинн встал и потянулся за костылями.

– Предлагаю осмотреть это место своими глазами. – Выражение его лица, как и голос, по-прежнему оставались совершенно бесстрастными. От весёлого настроения не осталось и следа. Я никогда не видела его таким серьёзным и напряжённым. Ещё несколько минут назад мы могли общаться без слов, а теперь мне казалось, что даже мои взгляды отскакивают от невидимой стены, которой он себя окружил.

– Ты не можешь этого сделать, – вполне предсказуемо сказала Ким. – Мы… поссорились. Прозвучало много обидных вещей. У меня тоже есть гордость.

– Может, сначала досмотрим видео? – спросила я.

Мне по-прежнему не терпелось узнать, что произошло, когда длинноволосый прошёл через портал.

Квинн нагнулся к столу, вынул DVD из дисковода и протянул его мне.

– Это мы берём с собой, – сказал он, и хотя это, строго говоря, было кражей, я положила диск в футляр и сунула его в рюкзак.

Ким не стала возражать, только покачала головой.

Квинн посмотрел на неё:

– А ты устроишь нам экскурсию по этим катакомбам.

– Я уже сказала, что не могу. – Ким продолжала качать головой, как один из тех пластиковых зверьков на батарейках, которых коллекционировал мой двоюродный дедушка Макс и которые никто в семье не хотел бы получить в наследство. – Я больше не общаюсь с этими идиотами. Так что это невозможно.

По комнате пронёсся сильный порыв ветра и снова взметнул в воздух листья бумаги. На этот раз светильник под потолком тоже начал раскачиваться.

– На твоём месте я бы сделал так, чтобы это стало возможным, – сказал Квинн. Его голос был таким холодным, что у меня по коже побежали мурашки. – Иначе… надеюсь, у твоих родителей есть хорошая страховка от последствий ураганов.

Когда мне было лет двенадцать, мы поехали на горнолыжный курорт, и я на несколько часов застрял на сломанном кресельном подъёмнике. Сначала мне было просто скучно, я злился, потому что очень хотел во что бы то ни стало ещё раз проехать эту трассу, только теперь самостоятельно. А потом я начал замерзать, и чем больше времени проходило, тем сильнее холод проникал под одежду, пока наконец не пробрался в каждую мою косточку. Мне стало так больно, что я заплакал. Не самая удачная идея в таком холоде, учитывая, что слёзы тут же превращались в кристаллы. Постепенно боль сменилась онемением, и это было почти приятно. Я сам стал частью холода, промёрзлой насквозь ледяной глыбой. В тот момент я подумал, что так, наверное, чувствуешь себя, когда умираешь.