Я не вспоминал об этом случае уже много лет, но сегодня, пока мы смотрели видео, всё моё тело вдруг заболело, а потом в каждую клетку проник точно такой же, как тогда, в детстве, парализующий холод. Пусть даже чувствительность из пальцев ног на этот раз не исчезла. Увидев своего биологического отца, я превратился в осколок льда. И, как и тогда в детстве, это походило на смерть.

До сегодняшнего дня Юри был для меня не более чем лицом на фотографии, он не вызывал у меня абсолютно никаких эмоций. Даже когда я узнал, что мы с ним происходим от загадочных граничных существ, ничего не изменилось: Юри Ватанабе оставался для меня просто именем и загадкой, которую надо было решить, одной из многих головоломок, связанных с Гранью. Но увидеть его вот так, пусть даже только на экране, увидеть, как он двигается, говорит и улыбается – это меня совершенно ошеломило. Впервые я осознал, что он был реальным человеком, к тому же очень похожим на меня. Человеком, с которым я хотел бы познакомиться.

«На чьей бы совести ни была его смерть, он же придал моей жизни совершенно неожиданный ход», – эта мысль наполнила меня леденящей душу яростью.

Моя угроза наслать цунами на дом Ким, если она немедленно не приведёт нас в эти проклятые катакомбы, подействовала безотказно, хотя и не так, как я рассчитывал. Её изумлённые глаза наполнились слезами.

– Ты ничем не лучше их, – всхлипывая, сказала она.

– Наверное, потому, что я один из них, – ответил я. – Ну, давай, поторапливайся. Можешь сказать маме, что мы продолжим заниматься в ближайшем кафе. – Я и сам слышал, как угрожающе звучал мой голос, но слёзы Ким ничуть меня не трогали.

«Мы и без того потеряли из-за неё слишком много времени».

– Квинн. – Меня пронзил взгляд Матильды и то, как она произнесла моё имя. Она вложила в свой голос и строгость, и теплоту, но за ними слышались забота, сострадание и намёк на страх. Именно это привело меня в чувство. Меньше всего мне хотелось, чтобы Матильда меня боялась.

Тогда, на лыжном курорте, когда я замёрзший вернулся домой, мама посадила меня в ванну с тёплой водой, а папа налил в чашку горячего куриного бульона, чтобы прогнать холод. Я до сих пор помню это чувство, когда я постепенно оттаивал. Даже спустя несколько часов некоторые части моего тела горели огнём.

Сейчас всё происходило схожим образом. Злость постепенно покидала меня, как тогда холод. Кадры с видео стояли у меня перед глазами, заполняли каждую часть моего тела, которое теперь горело как огонь.

– У него такие же странные мочки ушей, как у меня, – неожиданно для самого себя пробормотал я.

Матильда кивнула.

– И это движение, когда он приглаживал волосы, точно такое же, как у тебя. – Она нерешительно улыбнулась мне, и я почувствовал, что холод окончательно меня покинул.

Матильда была моей «ванной» и моим «куриным бульоном», мне хотелось заключить её в объятия и поделиться своими мыслями. Хотя, наверное, стоило бы поискать формулировку получше, чем «ты моя ванна». Кажется, эта фраза не входит в набор романтических признаний, которые пишут на открытках ко Дню святого Валентина. Да и комната Ким была не самым лучшим местом для выяснения статуса наших отношений и уж точно не под её укоризненным взглядом.

«Нет, я хочу побыть наедине с Матильдой. Желательно прямо сейчас».

Я откашлялся:

– Может, отложим эти катакомбы на другой день. Уже поздно.

В лице Ким читалось облегчение, но Матильда смотрела на меня как на сумасшедшего. Решительно покачав головой, она сказала:

– Если мы сейчас уйдём, она наверняка предупредит тех студентов. Надо идти прямо сейчас, нравится ей это или нет. К тому же ещё не так уж и поздно.