- Ярина, - на меня наконец обратили внимание. Хок приблизился, и только теперь я заметила появившуюся в его волосах седину. Потеряв семью, воин постарел за одну ночь и теперь на меня взирал седой молодой мужчина с глазами старика.

 Спрыгнув с валуна, на котором сидела, я выпрямилась перед воином, заглянула в его лицо, ожидая, что он скажет.

- Ты остаешься. Гард договорился, что Торгрим разместит тебя у себя.

 Мои брови взлетели вверх.

 - Что? – спросила я. - А если я не хочу! – оставаться в доме северного вождя, по сути, тоже в каком-то роде предавшего Гарда, мне не хотелось. Как и видеть постоянно холодное лицо его дочери.

 Хок качнул головой.

- Это не обсуждается! – коротко отрезал он – Это для твоего же блага.

 Я сердито посмотрела на мужчину, а затем, разглядев Гарда на берегу, опрометью бросилась к нему.

- Вождь! – закричала так громко, как только смогла. Он обернулся, хмуро взглянул на меня.

- Ты помнишь, что даровал мне свободу! – выпалила, останавливаясь в шаге от мужчины. - И ты сказал, что если я захочу, то смогу остаться с вами.

- Я прекрасно помню, что говорил, - ответил Гард. - Но с тех пор многое изменилось и тебе будет лучше в поместье Торгрима.

- Если ты называешь меня свободной и признаешь о том, что обещал, то я настаиваю на том, чтобы остаться с вами.

 Вождь раздраженно вздохнул. Ему сейчас было не до меня. И я это прекрасно понимала, но не оставляла попытку настоять на своем.

- Я сказал нет, - голос прозвучал слишком резко и от тона, каким он это сказал, по спине прошел холодок. - Ты остаешься. И это не обсуждается. Сейчас прощай, нам надо плыть, а ты ступай в дом Торгрима, он даст тебе работу. Если на то будет воля богов, мы вернемся, когда наступит весна, и тогда решишь сама, оставаться ли тебе здесь, или отправиться с нами, - произнес и отвернулся не добавив больше ни слова, не сказав даже короткого «прощай». Я осталась стоять, глядя на широкую спину северянина, удалявшегося от меня, и чувствовала, как на глаза набегают предательские злые слезы обиды и разочарования. Жить в поместье Торгрима, прислуживать этой капризной девчонке, его дочери, ведь не госпожой же мне здесь быть. От подобных мыслей стало тошно, и к горлу подступил комок. Мне нравился Гард и его люди. Да что там говорить, мысленно я уже считала себя одной из них, представляла, как буду жить вместе с этими людьми, как помогу им наладить быт и восстановить поместье.  Задумавшись, не заметила, как подошедший сзади Тью мягко положил свои руки на мои плечи. Он подошел так тихо, словно дикий лесной кот, я и не заметила.

 Воины уходили с берега, перебираясь на корабль один за другим. Они кивали мне на прощание, кто-то даже изволил махнуть дружественно рукой. Хок тоже подошел и пожелал мне счастливо оставаться при Торгриме, а затем последовал за остальными на ладью. Когда на берегу остались только мы с Тью, Сказочник вдруг развернул меня к себе лицом и, увидев дорожки слез на моих щеках, прижал к своей груди. Слишком нежно…слишком не по-дружески. Не так, как брат. Совсем не так.

 Я уперлась ладонями в твердую мужскую грудь и легко оттолкнула мужчину.

- Ты нравишься мне, - просто сказал он, - и я вернусь за тобой. Только не уходи отсюда, иначе я просто не смогу тебя найти, - он оглянулся на ладью. Мужчину уже ждали. Кто-то из дружинников крикнул, позвав Тью и он кивнул, словно отвечая, что скоро присоединится к своим друзьям.

- Мне надо помочь Гарду, а потом я вернусь. Только дождись, - проговорил он. Взгляд северянина опустился на мои губы и в какой-то момент мелькнула в голове мысль, что меня сейчас поцелуют.