— Шлите барина в з…, — хмыкнула я.

— Может быть, все же поужинаете? С обеда ведь ничего не ели, — покачала головой Лариса Валерьевна.

— Ладно. Придется послать его самостоятельно, — вздохнула я, пусть и не хотелось ни видеть Глеба, ни слышать о нем. Но придется. Это я четко понимала.

— Сабина! Вы поосторожнее с Глебом Алексеевичем, — понизила голос экономка, — Он вспыльчивый, но справедливый.

— Странные у него понятия справедливости, — покачала я головой, — У вас уже выходной? Я сама все уберу со стола, после того, как наш феодал отужинает.

Я помнила, как Лариса Валерьевна упомянула о том, что ей нужно сегодня пораньше в город попасть. Дочь уехала в командировку, а с внучкой некому ночевать.

— Спасибо, Сабиночка! Я тогда поеду. Глеб Алексеевич тоже отпустил меня! — заулыбалась женщина.

— До свидания, — тепло попрощалась я.

Экономка исчезла в доме, а я взглянула на охранников. Мужчины между собой переговаривались, бросая на меня заинтересованные взгляды. Такие, словно ждали подвоха. Неужели они считают, что я попытаюсь сбежать? И как, интересно? Перележу через пятиметровый забор? Ну-ну.

Я вошла в дом. У меня не было ни капли желания не просто ужинать с Широковым, но и даже видеть его.

Глеб Алексеевич чинно и важно восседал во главе стола. Хорошо, что у меня с собой ничего тяжелее альбома не было. Так бы треснула по нахальной морде. Потому что взгляд у Широкова был таким, словно я, его вечная рабыня, вздумала упрямиться.

— В чем дело?

— А что не так? — я на секунду опешила от такого вопроса.

— У тебя такое лицо, словно тебя не к ужину позвали, а на эшафот, — скривился Широков.

— А что, есть разница? — уточнила я и заняла место напротив мужчины.

Стол был длинным, уставлен декоративными украшениями и свечами. Наверное, мне бы понравилось есть за таким столом. Если бы не было Глеба и его кривоватой, но идеально красивой усмешки.

И совершенно некстати я вспомнила его… лобызания, не иначе. Странный он человек. Целовался действительно, как пацан. Но несмотря на это, ничего омерзительного я, к сожалению, не испытала. Даже наоборот.

Так, а вот про это я точно думать не стану. Обойдется!

Я отвела взгляд от мужчины и посмотрела на свою тарелку. Сняла колпак, которым Лариса Валерьевна накрыла блюда, чтобы не остыли. Надо же, и когда она успела сервировать вторую порцию? Ладно, неважно. Главное, что, кажется, и я проголодалась.

— Учти, если ты меня отравишь, охрана тебя пристрелит, — пригрозил Глеб.

— Окститесь, Глеб Алексеевич, вы не отравились после подозрительной жижи от вашего бывшего супер-повара, и от моей стряпни и подавно выживете, — фыркнула я, — В ней нет ничего, кроме белков, жиров, углеводов и витамин.

— Посмотрим, — милостиво заключил Широков, а я мысленно задалась вопросов, долетит ли металлический клош с моей стороны стола в голову Широкову.

Но проверять не стала. Подхватила столовые приборы и начала есть.

Я старалась не смотреть на Глеба. Что я там не видела? Идеальный костюм, тошнотворной расцветки галстук? Или белоснежную рубашку?

Впрочем, рубашка не была столь белоснежной. Нет, наверное, показалось.

Я прищурилась, чтобы лучше рассмотреть. Не показалось. На груди Глеба сорочка была испачкана чем-то красным.

Не нужно быть гением, чтобы догадаться. И пятно было таким, не похожим на кровь. Смазанным. Словно к Широкову прижималась женщина.

Наверное, так и было.

Я не знала, как должна выглядеть женщина Глеба Широкова. Даже не представляла, что может заставить бедняжку быть с этим чудовищем по доброй воле.

Хотя, кто сказал, что Широков не может принуждать к сексу кого-то еще, кроме меня? Кто знает, вдруг у него хобби такое? Глеб Алексеевич весьма состоятельный человек, чтобы содержать дома, а в каждом по десять пленниц. Я так и представила себе Широкова в роли Синей бороды. Надо бы побродить по дому, поискать темные чуланы. Вдруг действительно и в этом особняке скрыто пара убиенных бедняжек.