— Ты фильмов, что ли, пересмотрела? Алкоголь для ножа.

Мужчина чуть переваливается на бок, чтобы жидкость из раны могла стекать в низкую эмалированную посудину:

— Вот тут, видишь? — указывает пальцем на продолговатый волдырь, покрытый алой пленкой. — Аккуратно поддень лезвием.

Перед глазами плывет, во рту собирается слюна, заставляя постоянно шумно сглатывать:

— Я переоценила свои возможности, — признаюсь честно.

— Рвалась мне помочь, а когда разрешил, струсила, Софья Алексеевна? — Ивар закрыл глаза и откинулся на подушку. — Давай, сделай мне больно. Ты же этого хочешь, клопенок?

— Хочу, — отвечаю грубо.

Молча вскрываю бутылку и трясущимися руками поливаю водкой лезвие ножа. Аккуратно фиксирую пальцами рану, мужчина кривится, набирает в легкие воздух.

«Нужно сделать прокол, — уговариваю себя. – Один прокол», — подношу острие и с выдохом чуть надавливаю на ручку. Белесо-желтая жидкость с кровавыми вкраплениями густым потоком стекает по боку, наполняя комнату невыносимой вонью.

— Второй вскрывай и хорошенько надави, — мужчина спокоен, а я же хочу метаться по комнате, схватившись за голову. — Если к утру мне станет хуже, тебе придется сходить к ведьме. В верхнем ящике стола бумажка с адресом и деньги. Скажешь госпоже Миле, что от меня, объяснишь ситуацию, она должна помочь. 

— А если не поможет? — уверенней повторяю действия с ножом.

— Мне было приятно познакомиться, клопенок. Не обессудь, но суп ты варишь отвратный. 

Я не даю договорить, надавливаю с силой на раны:

— Вы так просто не отделаетесь, — меня разбирает жгучая злость. — Я сварю вам еще и заставлю съесть в благодарность, — шепчу под сдавленные мужские стоны. 

***

Сбилась со счета, в который раз я прокралась в спальню охотника и, склонившись, прислушалась к его сбивчивому дыханию. 

— Ты меня доведешь до инфаркта, — хрипло прошептал мужчина. — Спи.

— Угу, — соглашаюсь и возвращаюсь к себе в спальню. 

Но сон обходит меня стороной и через час, и через два, даже с предрассветными сумерками я не смогла закрыть глаза и расслабиться. Прислушивалась к каждому скрипу кровати и выдоху. Вновь вернулась в спальню к Ивару, не вошла, вытянувшись в струнку на пороге, пыталась уловить на болезненном лице положительные изменения. Губы все так же бледны, под глазами залегли тени, я могу поклясться, что еще вечером их не было… 

«Да сколько можно тянуть?», — ругаю себя. Чего я жду? К ведьме нужно было идти еще вечером. Открываю ящик стола: выходит со скрипом, но впервые Ивар не реагирует на происходящее рядом.

Поверхностное, редкое дыхание, обескровленное лицо, покрытое испариной, подгоняет меня одеться и торопливо бежать вдоль погруженных в полумрак улиц. Я знала эту часть города, мы с семьей несколько раз в год приезжали к маминой подруге в гости, сейчас не смогла бы с точностью указать, где она жила, но это не мешало ориентироваться. Современные высотные здания сменились трехэтажками прошлого века. Переведя дыхание, я присмотрелась к номеру дома и поспешила вниз по улице. Пятнадцатый, тринадцатый, — изучала информирующие таблички. Наверное тут, — остановилась напротив арки, ведущей во двор. Редкие машины проезжали по улице. Сколько сейчас времени, есть хотя бы семь? Но у меня нет ни часов, ни телефона, да и мое дело не терпит отлагательств. При мысли, что не успею вернуться вовремя, охватывает паника, придающая сил и решимости. 

Мои шаги гулким эхом разносятся по асфальтированной дорожке пустынного двора. Нужный подъезд нахожу без проблем. У резной двери прикреплена табличка: "Входите без стука". Я без раздумий схватилась за ручку и провернула, толкая внутрь. В квартире меня встретил аромат кофе и свежей выпечки.