Надеваю кеды трясущимися руками, хватаю рюкзак и мчусь на выход.

— Немедленно остановись, — от жесткого тона ноги становятся ватными.

Не оборачиваясь, слышу шаги. Пока Герман приближается ко мне, ощущаю, как неистово барабанит мое несчастное сердце.

— Характер будешь в другом месте показывать, — разворачивает меня за плечи и берет в горячие ладони мое лицо.

— Тогда зачем ты женился на мне? — заглядываю в его черные как бездна глаза и пропадаю, видя в них затуманенное безумие. Губы трясутся, я давлю в себе всхлипы и слезы. — Если ты не можешь защитить, то позволь мне самой это сделать.

— Твое дело — молчать и слушаться меня, — говорит без жалости и сочувствия.

— Не понимаю, за что я должна тебе, если ты так просто готов меня отдать.

Герман молча берет меня за руку и выводит из кабинета. Меня трясет от злости и неизвестности. Сердце, кажется, вот-вот проломит ребра. Но Шахову на это наплевать. С невозмутимым видом он вышагивает по коридору, сотрудники учтиво кивают ему и расступаются в стороны.

В сопровождении охраны мы выходим из офиса и спускаемся на парковку. Вариант убежать даже не рассматриваю, меня везде найдут. Только хуже сделаю. В салоне автомобиля пахнет кожей и уже знакомыми духами Германа. Но если еще вчера этот запах будоражил во мне странные чувства, то сейчас раздражает.

— Ты действительно меня отдашь? — вглядываюсь в его лицо, пытаюсь увидеть хоть каплю человечности. Но, видимо, впустую трачу время. — Ответь, — срываюсь на крик. — Ненавижу тебя!

— Не смей голос на меня повышать, — грозный рык заставляет вжаться в сиденье и прикусить язык. — Уясни наконец-то, как себя надо вести. Иначе я собственными руками вручу тебя Хомякову.

Желваки играют на его лице. Зависаем глаза в глаза. Его взгляда достаточно, чтобы я замолчала. Он продавливает меня, подавляет. Грудную клетку вскрывает от щемящей боли, страха и обиды. Словно в тело вонзаются тысячи острых иголок.

Я игрушка. Взрослым властным мужчинам плевать на таких, как я. Пожалел, обогрел, хотел позабавиться и трахнуть, а как только запахло жареным, Шах решил избавиться от меня и от лишних проблем. А мне, глупой девчонке, стало казаться, что Герман ко мне что-то испытывает. Какая же я дура!

16. Глава 16

— Приехали, — сообщает водитель, припарковавшись во дворе особняка.

И я тут же перестаю дышать. Вот сейчас решится моя судьба.

Когда мы выходим из машины, Герман протягивает мне руку, но я демонстративно отказываюсь ее принимать.

— Продолжаешь показывать свой характер? Посмотрим сейчас, какая ты смелая, — в бездонных глазах искрится вспышка негодования.

Смелая? Он издевается? Да мне безумно страшно. Я раздавлена, уязвима. И я не понимаю, для чего Шах забрал меня из дома Хомякова, женился, а теперь говорит, что, возможно, ему придется отдать меня.

Не дожидаясь моего ответа, он разворачивается и уходит по дорожке к дому.

— Ненавижу тебя. Всех вас. Бандиты. Мерзавцы, — бубня себе под нос, иду за ним следом.

— Изображай влюбленную жену, — бархатный баритон в ночной тишине кажется еще ниже.

Юморист. Меня, можно сказать, на казнь привезли, а он просит изображать любовь.

— Я думала, ты все можешь, — истеричный смешок слетает с моих губ. Обнимая себя руками, плетусь, не разбирая дороги, потому что за его стальными плечами ничего не видно.

Не знаю, как у меня получается преодолеть этот путь, ноги трясутся от слабости, а внутренности сворачиваются в комок. Не хочу даже представлять, что могу сегодня стать игрушкой Хомякова. Как подумаю, так тошнота подкатывает к горлу.