Поэтому села у изголовья кровати и приняла свой истинный облик. В одной руке зажала амулет, а другой дотронулась до ее бархатной щеки. Лунный свет как раз падал на мое лицо, и я смело стянула капюшон. От второго моего прикосновения, сестра нехотя заворочалась. С похмелья она не сразу сообразила, что происходит. Долго вглядывалась в мое лицо, а потом округлила глаза и со страхом подскочила, вжавшись в спинку кровати.

— Ну, здравствуй, родная, — расплылась я в довольной ухмылке.

Баронесса молча смотрела на меня с таким страхом в глазах, словно призрака увидела. Хотя, наверное, так оно и было для их семейки. Кто бы мог подумать, что я спаслась после нападения в лесу, когда должна была подохнуть как собака после того, как мной вдоволь наиграется горстка мразей!

— Как живется с отмытой мной репутацией? — спросила непринужденно.

— Эви, — произнесла она шепотом. — Я думала ты… тебя…

— Живучей оказалась, правда? — рассмеялась и склонила голову набок, разглядывая напудренное личико с припухшими после поцелуев случайного любовника губами. — А ты знаешь, что произошло в лесу, после того, как Имлин де Сагор меня поимел вместо тебя? Знаешь! Твой дружок проговорился! Как раз во время того, как насиловал меня! — воспоминания о том дне раскаленной плетью ударили по сердцу. И сейчас я смотрела в глаза человеку, который превратил мою жизнь в кошмар.

— Слушай, я рада, что ты жива, правда. Теперь ты свободна. Что тебе от меня надо? Живи, как хочешь, — скривилась сестра в привычной манере, явно ничуть не раскаиваясь в том, как жестоко меня подставила. А я-то дура питала каплю надежды, что эту дрянь хотя бы немного мучает совесть. Но нет! Я жалости не заслужила и не видела смысла ее выпрашивать у сестры. Знала бы она сейчас, что упускала последний шанс остаться в живых, то по-другому бы заговорила.

— Хорошо, что выбрали тебя, а меня отправили в храм, иначе я могла бы стать такой же дрянью, как ты, — выплюнула со злостью и еще крепче сжала амулет, уже держа палец на одном из специальных рычажков, который активировал смертоносное прикосновение.

— Что тебе надо? Хочешь справедливости? Правды? Тебя сожгут Искоренители, а нас с матерью отправят в имперские темницы. Такого конца ты желаешь? — заявила уверенная в себе нахалка.

— Ты бы хоть раскаялась, и прощения попросила для приличия, — и все же я не могла смириться с тем, что у нее совсем нет сердца. Прошло достаточно времени, чтобы осознать тяжесть того греха, что она совершила.

— С чего это вдруг? — искренне удивилась сестра. — Скажи спасибо, что тебя не убили при рождении! Да ты жила все эти годы только потому, что мать оказалась слишком слабой, чтобы отдать приказ придушить тебя спящей в обители!

Я почувствовала, как ком обиды и боли застрял в горле, а на глаза навернулись слезы. Но нет! Она их не увидит! Ненависть сильнее обиды, и она подталкивала отомстить.

— Как же ты права! Знаешь, я не раз жалела о том, что не убили, — ухмыльнулась, вспоминая те страшные события в лесу. Тьма, говорят, живет в одном из близнецов. Так это правда! Вот только они в выборе ошиблись! Ее поганая душонка не имела ничего общего с человечностью, а такие понятия, как жалость, раскаяние, сочувствие — ей были не знакомы. И поздно взывать к совести, которой нет!

— Проваливай, Эвердин! Забудь, что у тебя есть родня. Если тебе нужна компенсация за труды, так возьми в том сундуке монеты и уходи! — прокричала раздраженно, прогоняя меня из комнаты жестом руки так, будто не родная сестра, а паршивая псина сидела у ее постели и просила милостыню.