Нет, он же пообещал, что не прикоснется ко мне больше...

Тем временем Серёжа бросает меня на тренажер для сведения ног. Ловит запястья и больно сжимает в одной своей ладони. Я рычу, пытаюсь вырвать их. Сводной рукой он достаёт из кармана тренировочных шортов наручники, но если раньше он ограничивался одними, то теперь их аж две пары. И опасений теперь во мне ровно в два раза больше.

Дура. Зачем я поперлась сюда, ведь предполагала же, что это была лишь уловка. Зачем бы ему тренироваться одному, когда всех уже след простыл.

Дёргаюсь, а он уже защелкивает браслеты на моих запястьях, поочерёдно приковывает меня к металлическим балкам тренажера.

Только не это...

Я смотрю на него из-под ресниц, боюсь дышать, видя то, как его возбуждает мое уязвимое положение.

— Серёжа, ты пугаешь меня. Сюда же могут войти.

Ему плевать. Резкими движениями он ставит на подножки мои ступни, тянется к рычагу, устанавливает максимальный вес и меняет положение ног, разведя мои бёдра на максимум.

Вот это уже не шутки. Вот сейчас мне действительно страшно, но страх мой граничит ещё с чем-то...

Меня переполняет буйство эмоций. Самых что ни на есть разных. Начиная от ярости, а заканчивая нахлынувшим желанием, какого у меня ещё никогда не было.

Адреналин в крови бурлит, учащённое дыхание разносится эхом по помещению, между ног стало влажно.

— Сюда никто не войдёт. Я войду в тебя, — растягивает он свой фирменный оскал и становится на колени передо мной.

Ухватив под колени, смещает меня вперёд. Мозолистыми ладонями проходится по ногам вверх, мурашки бегут следом за ними. Серёжа беспардонно задирает мою юбку и рычит зверем, слюной исходит, как если бы увидел перед собой самое любимое лакомство.

Он накрывает ладонью лобок, пальцем поддевает кромку моих трусиков. Я пытаюсь противостоять, но в распятом положении это просто невозможно. Мышцы уже ноют.

— Руки убери свои, Уваров! — цежу сквозь зубы.

— Хочешь без рук? — хмыкает он, поигрывая бровями. — Намёк предельно ясен.

С резинового пола он поднимает откуда-то взявшийся хозяйственный ножик. Выдвигает лезвие, пристально глядя на меня. Я вздрагиваю, не представляя что он затеял делать с помощью него.

Я с опаской наблюдаю за тем, как он подносит нож к моим трусам. Замираю, судорожный всхлип роняю. Тело моё дрожит, мышцы ног уже не просто ноют, они судорогами схватываются. И Серёжа видит, как меня колбасит всю, ему доставляет это удовольствие, он записывает это на свой счёт.

Лезвием он проскальзывает между тканью трусиков и покрывшейся мурашками кожей, а затем с двух сторон он делает надрезы.

Я возмущенно ахаю, когда он швыряет нож за спину. Глядя мне в глаза, он резко тянет за ткань, которая с треском рвётся.

Как же стыдно. Как противно осознавать, что мне самой нравится то, что проделывает Серёжа со мной. Сама бы я на такое не решилась никогда. Маньячка.

Уваров сжимает в кулаке мои разорванные трусы, с довольной улыбкой прячет их в карман и тесно подбирается ко мне. Становится между ног.

Тогда огонь поглощает всю меня целиком. Кожа горит, а его глаза, блуждающие по моему телу, только усиливают это пламя. Они управляют разбушевавшейся во мне стихией.

Ну же... Останови его. Попытайся хотя бы...

Я же буду об этом желать.

Я всяко буду жалеть. Даже если остановлю его, буду жалеть, что остановила. Надоело жить одними противоречиями.

Серёжа медленно склонятся лицом между бёдер, ладони кладёт на них, сминает пальцами, а затем впивается в меня своими губами, заставив выгнуться дугой от распирающего чувства наслаждения, и со свистом втянуть в себя воздух.