Каково было наше удивление, когда спустя несколько часов после этого смертельные язвы Саверио стали зарастать прямо на глазах.

Мы проверили. Капля моей крови в любую жидкость действительно исцеляла больных.

Но не всех. Выяснили опытным путём. Проклятье отпускало лишь тех, кто признавал мою власть. Независимо, добровольно или после завоевания.

Моя кровь защищала лишь тех, кто признавал мою власть, а значит, и принимал мою защиту.

Так стала расти империя.

Пустынное королевство оставалось единственным вне власти империи, и единственной страной, где бушевала болезнь. Я не мог просто так дать им эликсир, он бы просто не подействовал.

Нужно было признание правителя, которому они дали право говорить за них, моего главенства, а значит, права их защищать.

Я предлагал королю пустынников добровольно войти в состав империи. Гордый король отказывался. Я был зол, плюнул бы, оставил бы их помирать, но ко мне явилась старая королева песков.

Предложенная возможность раз и навсегда прогнать князя из нашего мира захватила меня.

За месяц я уже знал практически всё о магическом даре песков, что можно было найти, и при этом ничего.

Песчаная бабка, как я уже давно называл её, посмеивалась и убеждала идти и забирать её внучку.

— Торопился бы, принц, — шептала она. — Вокруг неё годами мальчишка-маг вьётся, влюбляется она, король уже дал согласие на брак. Забирай, пока твоё сокровище из-под носа не увели.

Их королевство было зажато между пустыней и океаном. Стоило больших трудов найти тропы и пути, чтобы провести армию. Впрочем, к этому времени у меня уже были опытные выученные войска под железной рукой Витторио, моего главнокомандующего.

Бабка торопила не зря.

Моя армия стояла под стенами столицы, король был готов на сделку, а тени из дворца песчаников уже шептали мне о попытке недо-мага, того самого жениха, взять мою будущую жену силой.

Это меня взъярило так, что впервые за долгое время мои ближники держались от меня как можно дальше, а я несколько раз уходил на изнанку, чтобы никого не убить.

Странно, что эта новость настолько взъярила меня. Я даже не знал, как пустынная принцесса выглядела, судя по внешности бабки в отражениях стёкол, вряд ли моя будущая жена блистала красотой.

Но мне было не важно. Достаточно было того, что молода и непорочна, с девицами обращаться я умел, а бабка заверяла, что одной ночи будет достаточно для закрепления брака и передачи мне сил песков.

С Риной с самого начала всё пошло не так, как ожидал.

Начиная с утончённой красоты пустынной принцессы, которая проникла в мою кровь, едва отбросил фату.

Продолжая её стремлением жертвовать собой и принимать неподдающиеся моей логике решения, которые я не понимал, не принимал, пусть и был глубоко благодарен за жизнь малышки Лауры.

Заканчивая недавно осознанным нестерпимым, всепоглощающим желанием даже не столько обладать ею, сколько оберегать и защищать.

Я уже не мог не думать о ней. Не желать её.

Не мог.

Я думал. Желал. Подарил время и ждал.

Перед глазами стояла её слабая улыбка, даже такая, сквозь страх и боль, она глубоко поразила меня.

Теперь ко всему прочему я захотел, чтобы она чаще улыбалась.

В идеале — улыбалась мне.

Помедлив, я принял решение.

Я убрал всё со стола, отдал все необходимые распоряжения, убедился, что моего внимания нигде не требуется, и направился в спальню, где спала моя Рина.

17. Глава 17. Катарина. Желание

Когда я проснулась, вечерело, только на столе у окна светился небольшой огонёк в прозрачном магическом светильнике.

Я лежала в растленной кровати императора, укрытая одеялом.