Призрачные изорванные полосы обвили людей, несколько чёрных лент стали синими и обхватили головы, словно повязка на лоб.

Смотреть было невыносимо, было очевидно, что казнимые испытывают чудовищную боль.

Ленты становились ровными, плотными и блестящими, их истрепленные края начали сращиваться.

Вдруг император вздрогнул, подался вперёд, синие ленты налились багровым цветом.

— Рина, после того, как я здесь закончу, — внезапно произнёс он, — ты расскажешь мне про Лауру, о чём она с тобой говорила в саду и как помогла сбежать.

У меня кровь застыла в жилах оттого, каким тоном это сказал император, как сильно исказилось его лицо. Мне показалось, ему сейчас больнее, чем стоящим перед ним на коленях людям.

Откуда он узнал?.. Ленты выпили их память?

Тем временем людей опутывало всё больше, полностью покрыв их тела.

Ленты уже не дрожали лохмотьями, все они стали ровными и блестящими. Император вдруг показался мне выше, плечи расслабились, дыхание стало более ровным.

Рука, державшая меня, ощутилась крепче.

Ленты исчезли, на месте людей остались лишь небольшие кучки пепла, который стал развеивать налетевший ветерок.

— Мы вернёмся во дворец, — тихим спокойным голосом сказал император, — и ты мне расскажешь про Лауру.

Я подняла взгляд. Император смотрел прямо перед собой. На его бесстрастном лице не отражалось ни одной эмоции.

13. Глава 13. Катарина. Приговор

Император развернулся, и всё так же, прижимая меня к боку одной рукой, шагнул прочь от поляны.

Снова марево, иней, холод.

Мы двигались сквозь призрачные контуры камней и деревьев, а я пыталась осознать, что именно я чувствую, после того, что показал мне император.

Да, казнь предателей выглядела жутко и сверхъестественно. Чужеродная магия императора ужасала.

Но я видела в своём пустынном королевстве столько смертей, казни предателей случались часто, на некоторых мне тоже как принцессе и дочери короля приходилось присутствовать.

В этом плане мне ничего нового он мне не показал, кроме ещё одного жуткого способа лишить человека жизни. Очень жуткого способа.

Думала я больше о другом… Меня поразило искажённое болью лицо императора, похоже, что случившееся стало для него ударом, таким, что он не сразу смог удержать бесстрастную маску на лице.

Во дворец вернулись очень быстро, также среди странного пространства с дрожащим воздухом и белоснежным инеем.

Было странно видеть, как мы проходим сквозь полупрозрачные стены дворца мимо очерченных контурами фигур людей.

Когда я поняла, что мы приближаемся к девушке, гуляющей в саду, мне поплохело.

Нет. Он не сделает этого. Он не сделает с ней того же, что сделал с этими людьми в лесу…

Не знаю почему, я была уверена, что эта девушка по какой-то причине ему дорога. Нельзя, нельзя допустить, чтобы…

Призрачные контуры деревьев и кустарников в саду вдруг обрели краски. Светало, хоть солнце ещё и не поднялось из-за горизонта.

Ароматы цветов сада окутали меня, но вместо умиротворения, мне почудился привкус тлена.

Император поставил меня на ноги и шагнул к мертвенно бледной девушке с золотистыми волосами.

— Рина, — тихим голосом сказал мне император, не отводя взгляд от белокурой красавицы, — расскажи, как ты покинула дворец.

Лаура, казалось, не замечала ничего вокруг, с удивительно спокойным лицом смотрела на императора и молчала.

«Я говорю, и ты делаешь».

Нужно было говорить правду.

Я вытерла иней с лица и осторожно произнесла:

— Лаура сказала, что меня ждут, чем-то уколола в шею, открыла проход в полу внутри беседки, и там меня забрали те люди, которых ты превратил в пепел в горах.