Поправимо. Увидит количество нулей в договоре, тут же сменит гнев на милость.

— Мне некогда вам разъяснять. Давайте блиц-ответ: да, вы приняты. О начальнице своей забудьте. Остальное — за ужином.

Голубые глазищи превратились в настоящие блюдца.

— За… что? Погодите… нет-нет-нет, я так не могу!

— Я вам докажу, что можете.

— Да если бы я знала, что остаюсь здесь на таких драконовых условиях, я бы и на порог к вам не ступила!

— Поздновато об этом сокрушаться, не находите?

Она опустила взгляд и растерянно молчала, а он начинал всерьёз злится — ситуация как-то сама собой страшно запутывалась. И где шляется этот хренов Данил, который должен был разложить ей все правила посещения и пребывания в этом доме по полочкам! Сегодня что, какой-нибудь ретроградный Меркурий приключился?

— Послушайте, я ни за что не поверю, что ваша начальница не посвятила вас в правила посещения этого дома.

Гостья подняла на него как-то мигом потухший взгляд.

— Она только сказала, что одно из основных условий — гувернантка живёт под вашей крышей.

Дамир мысленно застонал. Сербина — тупая курица, притащившая сюда постороннего человека, даже не удосужившись посвятить её в тонкости всей процедуры.

Может, зря он ей надбавку в финансировании пообещал?..

Но дело сделано. Поздно и бессмысленно об этом сокрушаться.

Булатов медленно выдохнул, стараясь помнить о манерах:

— Это она верно сказала. Вот бы ей ещё хватило мозгов рассказать вам всё остальное. Но незнание здешних правил не освобождает вас от обязанности их выполнять. Я не могу рисковать безопасностью всех, кто тут живёт, только потому что ваша начальница — дурочка.

Голубоглазый взгляд становился молящим. Нет, ей не стоило так на него смотреть. На него такое не действовало.

— Послушайте, но… но мне очень нужно домой! Там ничего о моей поездке не знают. Да и, в конце-то концов, я же должна собрать свои вещи. У меня же ничего с собой нет!

— Составьте список. Вам всё купят.

Она даже воздухом поперхнулась от такого поворота, замотала головой:

— Нет! Нет уж, спасибо. Да и дело не только в вещах. Мне нужно с матерью поговорить. У неё повышенная тревожность. Мой телефонный звонок её не успокоит, — и он успешно проморгал тот момент, когда её просьба переросла в угрозу. — Если я не приеду, у неё приступ случится. И тогда я ваше поместье до фундамента по кирпичику разберу, ясно вам? Или подожгу… или… или не знаю что сделаю!

Дамир мысленно присвистнул. Он смотрел на полыхавшую гневом едва знакомую ему девчонку и — сложно было себе в этом признаться — всё-таки ушам своим не верил.

Она вообще понимала, с кем говорила? Она слышала столичные слухи? Она осознавала, что как минимум частично они попадали в цель, просто хотя бы потому что следовали простой истине — нет дыма без огня?

И пока он переваривал услышанное, она сделала очередной поворот на сто восемьдесят градусов:

— Приставьте ко мне кого-нибудь. Если вы так печётесь о своей безопасности или что там ещё, отправьте со мной... я не знаю... кого-нибудь из ваших головорезов! Шаг вправо, шаг влево — и пусть стреляет, или как тут у вас такие вопросы решаются. Но я прошу вас, дайте мне вернуться домой и решить вопрос с переездом по-человечески!

Если не считать драматического перегиба со стрельбой, она предлагала хоть и очевидную, но вполне рабочую схему. А у него не было времени продолжать их пикировку. И, к своему удивлению, он бросил:

— Идите. Идите, пока я не передумал.

Одержанная победа заметно её приободрила, но спустя мгновение просветлевшее было лицо вновь помрачнело: