А я начинаю кричать. Во всё горло, молюсь, чтобы кто-то услышал. Ведь выставка ещё не закончилась. Мне могут помочь.

Мужчина замирает. Кажется, растерялся. Или я его просто оглушила?

Продолжаю кричать. Хоть горло дерёт, но я пытаюсь кричать ещё громче. Пользуюсь возможностью, хочу вырваться из рук мужчины.

И совершаю ошибку.

Он словно в себя приходит. Ладонью накрывает моё горло, чуть разворачивает к себе.

А после – впивается грубым поцелуем в мои губы.

Гром целует жёстко, развязно. Напором своим подавляет моё сопротивление. Губы у него шершавые, очень тёплые.

Сминают мои, сдавливают. Наиль едва зубами царапает нужную кожу, заставляя всхлипнуть от страха и острых ощущений.

Хриплю, длинные пальцы сильнее обхватывают шею. Не больно, но демонстративно. Чтобы я не дёргалась.

Накрываю его ладонь своей, пытаюсь отстранить. Но мужчина не позволяет, сильнее в себя вжимает.

Рычит в поцелуе, когда я дёргаюсь. Его язык толкается между моих губ. Поджимаю их, не пускаю.

Вскрикиваю, кожа на ягодицах горит и пульсирует. Отдаёт волнами после грубого шлепка.

А Наиль пользуется моей реакцией. Толкается языком в меня, хозяйничает. Разносит с собой жар и вкус сигарет.

В груди словно кто-то угольки разбросал. Они жевреют, вспыхивают искрами. Особенно когда Наиль гладит мою попку.

Словно успокаивает пострадавшее место. А после – сжимает так, что у меня блики перед глазами. Вспышки внутри.

Гром – своей кличке соответствует. Стихия. Ураган. Сносит меня своей настойчивостью, разрушает любые стены.

Берёт то, что хочет, и никто не может его остановить.

– Наоралась, сладкая? – хмыкает, отстранившись. Его дыхание щекочет припухшие губы. – Теперь по-другому другому орать будешь.

– Ой. Я… А меня… Меня сейчас стошнит!

Выпаливаю, зажав ладонью рот. Гром отступает, я снова могу дышать. Разворачиваюсь, делаю круглые глаза.

Икаю. Надеясь, что правдоподобно. Судя по тому, как хмурится мужчина – у меня выходит.

– Бля, – ругается. – Набухалась?

– Тут душно, – бормочу сквозь ладони. – А шампанское было вкусным. И…

– И халявным. Как тебя вообще пропустили? Уволю нахрен охрану.

Почему-то «уволю» у Грома звучит странно. Словно немного о другом говорит.

Отгоняю мысли. Не хочу об этом думать. У меня других проблем хватает.

Это всё сестра виновата! Она меня сюда потащила. Достала уникальные приглашения, ныла мне, что не с кем пойти. Она фанатка искусства.

А ещё как про аукцион услышала – у меня не осталось шансов. Сестра загорелась идей ещё и познакомиться с кем-то.

– Там же такие солидные мужчины. И тебе найдём кого-то, – смеялась Ася.

Ага.

Нашли.

Громилу этого.

У меня губы болят до сих пор – так сильно Наиль целовался, сминал их. Страшно представить, что дальше будет.

– Мне нехорошо, – продолжаю давить на жалость. – Можно мне… Воды. И в уборную. И…

– Дохрена желаний, – качает головой мужчина, внимательно на меня смотрит. – Я хоть и золотая рыбка, но тормози.

– Золотая рыбка? – это какой-то жаргон?

– Ага. По желанию исполняю за каждый отсос.

Морщусь. Грубиян.

Громов всё же отходит к небольшому столу, где различные напитки стоят. Находит бутылку воды, звенят бокалы.

А я взглядом бегаю, пытаясь придумать, как мне отсюда сбежать. Жаль, что сквозь стены проходить не умею.

Взгляд цепляется за железную статуэтку. Сразу глупые мысли в голову лезут. Может мужчину оглушить? И быстренько смыться?

Ага. Шибану, а потом он меня шибанёт.

Так, что я неделю ни ходить не смогу, ни ноги сдвинуть.

Я делаю шаг в сторону, чтобы меня не соблазняли сумасшедшие затеи. Обнимаю себя за плечи, поправляю съехавшие рукава.