Не буду реагировать, пусть хоть обкричится.

За спиной воцаряется тишина, и лишь мерный плеск воды выдаёт, что Марк мне не померещился. Борюсь с искушением обернуться и снова увидеть наглую улыбку и рельеф мышц. Он… нет, не перекачанный, но явно не брезгует плаванием, спортом, потому что его плечи широкие, талия узкая, и всё это такое гармоничное, загорелое…

Блин, не о том же речь! Надо радоваться, что Орлов утратил ко мне интерес и бежать отсюда со всех ног.

Так будет правильно.

Когда работы больше не остаётся, я бодро шагаю к стеклянной двери, за которой спасительная прохлада дома, а за ним свобода, но не успеваю — тень накрывает меня, а запах воды и солнца обволакивает.

Марк.

— Постой, Марта, — ставит руку передо мной, снова пытается отсечь мне пути к отступлению.

Только в этот раз у меня больше пространства для манёвра. Подаюсь влево, выныриваю под рукой, ускоряюсь, прижимаю к себе метёлку с радужным “опереньем”, даю стрекача, но Марк снова быстрее: захлопывает перед носом раздвижную дверь, а мне приходится развернуться к ней спиной, чтобы нос не сломать.

— Что же ты такая пугливая, а? — хмурит брови, нависая сверху.

— Я не… Марк Романович, отойдите пожалуйста.

— Куда-то торопишься? — наклоняет голову набок, снова весь мокрый, только уже после бассейна.

— Меня ждут, — смотрю в его глаза неотрывно, чтобы не думал, что я на самом деле трусиха.

— Кто? Жених?

— Мама, — говорю с достоинством, и только по мелькнувшему в глазах смеху понимаю, какой глупый довод привела.

Чёрт, Марта, надо было сказать, что ревнивый муж! А ты, как маленькая, мамой угрожаешь. И Марк угадывает мои внутренние метания, словно они написаны в воздухе вензелями.

— Какая прелесть, мамулина дочурка, — тихо смеётся, и это немножечко обидно.

— Я просто не хочу, чтобы она волновалась из-за моего отсутствия. Это нормально!

— Вероятно, — кивает, вмиг став серьёзным. — Ну, раз мама, тогда иди.

Но вместо того, чтобы отойти, он вдруг наклоняется и касается губами уголка моего рта.

Невесомое мимолётное касание, которые вызывает в моём теле столбняк. Коченею от неожиданности, а он, усмехнувшись, возвращается к бассейну, а я, словно дурочка, пялюсь на его спину.

Стряхиваю с себя оцепенение, головой трясу, чтобы мысли в порядок привести и, развернувшись на пятках, стремглав несусь к выходу. Всего несколько шагов, и я буду свободна. Но не успеваю найти маму, останаливаюсь в холле, ощущая странный дискомфорт. Затылок покалывает, обжигающее тепло стекает к плечам, превращается в ледяные иголки.

На меня кто-то смотрит.

Я медленно оборачиваюсь и встречаюсь с гневным взглядом незнакомой платиноволосой девушки.

5. 4 глава

Марта.

— Здравствуйте, — улыбаюсь, потому что не вижу причин "бычиться" в ответ.

Ну, хочется этой фифе в ярком брендовом сарафане сверкать на меня очами, запретить этого точно не смогу. Хотя, конечно, приятного в её взгляде мало.

Только я ничего ей не сделала. Я её даже не знаю!

— Ты вообще, блин, кто? — несмотря на писклявый голос, тон властный и требовательный. Такое чувство, что ей вообще все должны, а я так в первую очередь.

Девица высокая, статная, пышногрудая — такая инстачика наподобие тех, на чьи фотки залипают и мужчины, и женщины.

Первые хотят обладать, вторые мечтают быть хоть немножко похожими на этот глянцевый образец благополучия.

У нас в институте тоже с десяток таких наберётся.

— Я вообще-то Марта. А ещё я спешу.

— Какое имя дурацкое, — фыркает и лучезарно улыбается, словно сказала самую смешную вещь на свете.

— Простите, не могу оценить ваш юмор.