Несколько чёрных прядей упало ему на лоб, а я почему-то поймала себя на том, что хочу прикоснуться к ним кончиками пальцев и отвести в сторону. От взгляда на Альваро, от его близости, хотя он и стоял в десяти шагах, внизу живота зарождалось томительное чувство.

— А что ты себе представляла, Лейла? — спросил генерал.

— Я… — закусив губу, я глянула на него. — Я думала, что приду к тебе, расскажу, что вижу. Ты выслушаешь, поймёшь, как действовать, избежишь смерти и победишь в войне. А я вернусь обратно в монастырь.

Альваро только что стоял так далеко, и вдруг стремительно приблизился, оказавшись совсем рядом. Он не прижимался, просто нависал надо мной, стоя буквально в шаге от меня, а я боялась даже посмотреть на него, всей кожей ощущая его близость.

Я вздрогнула, когда он поднял руку и медленно отвёл прядь у моего лба в сторону.

— Расскажи мне, Лейла. Почему ты уверена, что тебя примут обратно в монастырь?

Вздрогнув, я подняла на него глаза. Он стоял так близко.

— Скажи мне, Лейла, — сказал он, и я внезапно поняла, что я устала.

Устала скрывать, устала бороться, устала сопротивляться.

Глубоко вдохнув, я посмотрела ему прямо в глаза.

— Потому что я не была ещё с мужчиной, Альваро. Ну, кроме тебя, — я покраснела, вспомнив его ласки.

Он прищурился, втянув носом воздух, но я не отводила глаз, и продолжила говорить.

— Я всё ещё невинна, генерал, хоть я и выгляжу, как беглая монахиня, но я не блудница. Меня примут обратно в монастырь, я буду снова заботиться о маленьких драконах. Забуду тебя и твою армию, как страшный сон.

Не выдержав его взгляд, я опустила глаза, чувствуя, как намокает нижнее бельё между ног от его близости, от того, как глубоко он дышит, от тишины в этой большой комнаты для совещаний, нарушаемой лишь шелестом нашего дыхания.

— Много страшных снов получилось забыть, Лейла? — тихо спросил он.

Я боялась поднять на него глаза, настолько изменился его голос. Он будто погладил меня, не прикасаясь. Нет, его голос не стал звучать мягче, ласковей или нежнее. Нет. Генерал говорил всё так же властно, и при этом что-то изменилось.

Мне вдруг стало себя настолько жалко, что я сгорбилась, обняла себя за плечи и тихо ответила:

— Ни одного, Альваро. Я помню все сны.

Альваро положил пальцы мне на подбородок и приподнял моё лицо, заглядывая в глаза.

— Я не хочу тебя отпускать, но если ты попросишь меня, мы с Дрейном отправим тебя в монастырь. Через несколько дней после гона, когда всё уляжется и будет безопасно.

Я была настолько ошеломлена его словами, что не сразу нашлась, что ответить. Альваро молчал, и не двигался. Только легонько провёл под нижней губой большим пальцем.

— Ты мне веришь? — задала я вопрос, закрыв глаза, чтобы хоть немного прийти в себя.

— Верю.

— Почему? — тихо спросила я.

Генерал помолчал. Когда он ответил, в его голосе звучала усмешка.

— Скажем так, я и подумать не мог, что в этом мире существует что-то, ради чего дракон во время гона откажется от погони за самкой. Дрейн прервал полёт за Сапфирой, чтобы отогнать от тебя офицеров.

Альваро усмехнулся и добавил:

— Учитывая, как настойчиво Дрейн меня забрасывал и продолжает забрасывать образами белых цветов у стен монастыря, при всей его ненависти к блудницам, мне следовало послушать своего зверя раньше. Вспомнить, что эти цветы — символ невинности и чистоты монахинь. Это основная причина: Дрейн не чует в тебе лжи и зла, только чистые намерения. Есть ещё причины, но они уже не столь существенны.

Снова молчание. Я не открывала глаза. Казалось, весь мой мир сосредоточился на подушечке его большого пальца, поглаживающего меня под губой.