Джерт въелся в меня жадным, не скрывающим похоти взглядом — ощущала лишь назойливый взор Джерта на своём теле, будто против моей воли он трогал меня везде, где вздумается. Смятение поднялось во мне мутным осадком, я торопливо отвернулась, сглатывая сухость, мои пальцы напряжённо теребили ленту платья, хоть я и старалась не показывать волнения. Хотелось бежать прочь. Слава Всесущей — последняя пара гостей уже уходила от нас, оставляя наилучшие пожелания.

— Всё хорошо, Урана? — заботливо поинтересовался Дарф.

Вскинула голову и утонула в глазах мужа — золотистых, как дорогое выдержанное вино в тех бокалах на подносах. Я никогда не сталкивалась с графом Дарфием Роесс ни на вечерних балах, ни где-либо ещё, да и в последнее время не посещала светские беседы из-за бедственного положения, в котором оказалась моя семья. Мы виделись с ним всего лишь дважды до венчания и третий раз — в этот день. Прикусив язык, я гнала прочь скверные мысли — об этом лучше сейчас не думать. Улыбалась, как и подобает счастливой леди — не нужно давать себе повод для уныния. И жалеть себя не стоит, хотя бы ради отца, матери и сестры. В конце концов, как заверила меня матушка, мне — или нам — повезло, что граф Дарф Роесс выбрал в жёны именно меня. Хотя она всегда пророчила, что такая красавица, как её дочь — Урана Адалард, не останется без достойного внимания. Её пророчества сбылись. Правда, не хотелось, чтобы таким образом — все же этот брак по нужде, и это омрачало настроение так сильно, что я едва справлялась с накатывавшими чувствами.

— Устала немного, — ответила, скрывая за улыбкой отчаяние и одиночество.

Слухи говорят, что взять меня в жёны — прихоть Дарфа. Родители не одобрили его решения взять наследницу рода Адалардов, теряющего титул. Мои родители так осторожно подвели меня к этому, что я теперь и не знала, чьё было решение — моё собственное или их. Да и теперь уже неважно это. Как бы там ни было, этот союз оказался нашим спасением, возможностью хоть как-то подняться и выбраться из той ямы, в которую столкнула нас болезнь отца.

Заиграла музыка, выводя меня из задумчивости. Стало шумно, прямо на глазах всё гуще становились сумерки, а небо приобрело сливово-синий цвет. Подул холодный ветер, повеяло душным запахом благоухающих роз, нагоняя на меня трепет и волнение.

— Нам пора, — склоняясь к самому уху, обжёг дыханием Дарф.

Я, повинуясь желанию мужа и робко следуя за ним с приклеенной к губам улыбкой, щедро раздаривала гостям своё очарование, слыша за спиной смешки и осуждение. Я пыталась отгородиться от них, но тщетно — очередной косой взгляд, словно нож в самое сердце. Мы шли мимо каменных столбов, оплетённых дикой розой, зелёные листья трепал усиливающийся ветер. Ведомая Дарфом, я прошла в гостиную, оформленную в золотых и белых тонах, мы миновали пустые комнаты и вошли в покои мужа…

Всё происходило очень быстро, я ощущала только громкое биение собственного сердца, погружаясь в мягкий свет зажжённых в высоких канделябрах свечей. Дарф закрыл двустворчатые двери, и вся суета и празднество остались снаружи, лишь приглушенно слышны смех, музыка, громкие возгласы...

Но всё это меня уже не тревожит, когда я чувствую, как ладонь мужа обхватывает мои пальцы, чуть сжимая, а в солнечном сплетении сворачивается ком страха. Дарф склоняется, светлые пряди падают на высокий лоб, оттеняя золотисто-янтарные глубокие глаза. У меня дрожат колени. Его губы, обрамлённые светлой щетиной и усами, так близко и пахнут сладким вином. Меня никогда ещё не целовали по-настоящему — пылко и жадно. Лорд улыбается, я смотрю на красивую линию его губ и почти не дышу.