А я упрямо молчу.

Не представляю, как можно признаться, что оргазмировала по видеосвязи.

Это же немыслимо и неправильно.

Платон стискивает зубы и тоже замолкает, но от него буквально сквозит похотью и пороком настолько, что эти вибрации доходят до меня через телефон.

— Я знаю, что тебе тоже приятно, — вновь заговаривает он. — Но поверь, тебе будет гораздо жарче, если это буду делать с тобой я и не только руками. Захлебнешься от оргазмов.

— А чем?.. — негромко спрашиваю я.

— Языком, например. Хочешь, я вылижу тебя, Карамелька, а потом трахну по-взрослому? Приезжай.

От макушки и до самых пяток по телу прокатывается мелкая звенящая дрожь.

Мне снова страшно.

Переспать с ним — значит стать его женщиной. Женщиной бандита. Платон — олицетворение моих самых темных фантазий. И вместе с тем я не могу отделаться от мыслей, что такой мужчина может меня сломать, а потом выкинуть, как наскучившую игрушку.

— Мне пора, — говорю я.

— Нет, подожди, Ань… — возражает, но я решительно сбрасываю звонок.

Судорожно поправляю на себе одежду.

У меня трусы стали мокрыми. Очень дискомфортно. Торопливо бегу в душ, а когда возвращаюсь в комнату и снова берусь за телефон, вижу несколько пропущенных вызовов и сообщений от Платона.

«Ань, я с запозданием понял смысл нашего разговора. Купи себе новое платье».

Чего? Какое платье?

И тут до меня доходит, что я сказала ему о девочках, уехавших за новой одеждой в торговый центр. Мне тоже хотелось прикупить себе обновку, но у меня нет денег. Я не могу похвастаться богатыми родителями. Мамы у меня вообще нет, а отец перебивается шабашками и выпивает. Какой уж тут шопинг?

Но я вижу сообщение от банка, а когда открываю его, то ошалело смотрю на сумму на счету — Платон перекинул мне на карту аж триста тысяч! У меня руки затряслись.

Триста штук — на платье? Это какое же оно должно быть, по мнению Платона? Из золота, что ли? Да я на эти деньги столько времени жить могу! Я о такой сумме даже мечтать не могла!

Но и брать у мужчины деньги я тоже не могу. Я не настолько отмороженная. Не хочу быть ему обязанной.

Или эта плата за горячий вирт? Ох, мне не хочется так думать. Сразу чувствую себя грязной, ведь в те минуты я о деньгах не думала. Я вообще не понимаю, о чем думала...

Надеюсь, карточка Платона привязана к номеру его телефона, потому что после недолгих размышлений я отправляю деньги обратно.

А через пару минут получаю сообщение:

«Нет, Карамелька, деньги твои».

И сумма снова падает мне на счет.

«Я у тебя их не просила», — отвечаю и опять возвращаю всю сумму.

И она снова возвращается.

«Это моя инициатива».

Да он что, издевается?!

«Не надо мне таких инициатив. У нас сейчас карточки заблокируют. Пожалуйста, перестань. Я все равно не возьму деньги».

За дверями слышится звонкий смех, и через минуту мои соседки входят в комнату с покупками.

— Зря ты, Ань, с нами не поехала. В магазине была распродажа — все футболки по двести, — говорит Валя.

— К чему мне много тряпок? — равнодушно хмыкаю я и разворачиваюсь к столу.

А у самой внутри все сжимается. Конечно, хочется, черт побери.

— Тю… А картошка еще не готова? — раздосадовано тянет Анжелика. — Так есть хочется…

— А с тобой я вообще не разговариваю после попойки в мужской общаге! — фыркаю.

— Ой, Быстрицина, кто же знал, что ты такая ранимая? — закатывает глаза. — Сбежала куда-то, бросила меня!

— Не куда-то, а к Кириллу, — заявляет Валя, защищая меня.

— Ну-ну, — морщится Анжелика, — Пашка сказал, что там мужик бешеный был, а не парень.

— Это вообще-то его водитель, — не унимается Валя и подходит ко мне. — Я так рада, что вы с Киром помирились. Пусть у вас будет хорошо, — протягивает небольшой пакетик. — Это тебе.