— Вы здоровы, — серьезно ответил тот. — И я вижу три варианта того, как вы могли получить хромоту и трость. Два из них меня мало волнуют, это, хоть и отвратительно, но полностью в ведении вашего отца. А вот третий… тут я обязан вмешаться, мэдчен.

Альтгар допрашивал Катарину почти час. И ему практически удалось восстановить картину произошедшего.

— Скажите, Катарина, откуда такая страсть к утаиванию улик?

— Я имею право не отвечать, если ваши вопросы могут нанести урон моей семье, — буркнула Катти. Она чувствовала себя униженной. Но, что еще хуже, она чувствовала себя предательницей.

— Какие впечатляющие знания. Особенно для столь юной мэдчен.

— С моей хромотой сложно уйти дальше библиотеки.

— По меньшей мере, вы могли бы читать умные книги, а не грошовые детективы, — поддел ее белатор и тут же понял, что шутка прозвучала не вовремя.

— О, тогда, возможно, я нравилась бы вам чуть больше?

— Вероятно, — вежливо ответил Альтгар, гадая как свести нежданный конфликт на нет.

— Что ж, попрошу Росицу принести пару томиков грошовых детективов. — Мэдчен ван Ретт резко встала. — Прошу меня простить, мне нужно уйти.

— Катарина, я не хотел вас обидеть. — Альтгар тоже поднялся. — Иногда я… я часто бываю груб. Простите меня. Но не уходите, прошу.

— Не мне учить вас манерам, — спокойно произнесла Катарина и села обратно. — Однако позволю себе указать на то, что вы непозволительно часто грубите мне. И дело не в том, что я невеста-избранница. А в том, что вы причиняете боль девушке, оказавшейся во враждебной обстановке. Девушке, которая лично вам ничего плохого не сделала.

Альтгар склонил голову и коротко произнес:

— Виноват. Я редко общаюсь с благородными мэдчен. Как правило, я занят совсем другими вещами.

Нахмурившись, Катти выслушала его признание и ответила:

— Вы вольны прожить свою жизнь так, как считаете нужным. Но предлагаю закончить с обвинениями и перейти к тому, из-за чего вы попросили меня остаться.

Белатор поднялся на ноги и отошел в сторону, за книгами. Ему не понравилось то, насколько обезличенно-вежливо заговорила с ним мэдчен ван Ретт. Да, возможно, он иногда не прав, но это не повод так холодно разговаривать. Вечно девушки обижаются не пойми на что…

— Внимательно посмотрите на эти книги. Вам когда-нибудь приходилось их видеть?

На стол перед Катариной были уложены четыре потрепанных фолианта. Два из них она видела в отцовской библиотеке, один у брата, а по последнему училась сама.

— Разве эти книги запрещены? — удивленно спросила она, не торопясь отвечать на вопрос.

— Каждая семья может владеть только каким-то одним фолиантом.

— Что ж, я изучила вот этот, — Катти указала на свою «настольную» книгу. — Мне его подарил лучший друг и любимый человек.

Белатор как-то странно дернулся и посмотрел на Катарину ошеломленным взглядом. Впрочем, сама девушка этого не заметила.

— Любимый человек? Мне казалось, что Отбор закрыт для тех, кто влюблен.

— Он погиб, белатор… То есть, дерр белатор.

— Ясно. Мэдчен ван Ретт, вам знакома только одна книга? Учтите, шар покраснеет, если вы солжете.

— К сожалению, дерр Альтгар, я не могу говорить о нашей библиотеке, — с легкой грустью произнесла Катти. И шар, стоящий на столе, остался молочно-белым.

— А о своей книге можете, потому что она — подарок, — протянул белатор. — Что ж, подайте мне руку. Мы прыгнем к моим друзьям. И не бойтесь, они не едят юных мэдчен.

— Только надкусывают? — не удержалась Катарина.

Но через минуту Катти стало не до того. Она очень четко поняла две вещи: во-первых, не «прыгнем», а «растянемся», и во-вторых, больше она это повторять не хочет. Хоть и придется — возвращаться-то надо как-то.