— Для Мадди? — ужаснулась мэдчен ван Ретт.

— Для всех, кто не Мадди. Такое же и на твоей шкатулке.

— Вы бы определились, белатор. То вы фамильярничаете, то изысканно вежливы.

— А что бы предпочли вы? — с интересом спросил Альтгар.

— Определенность, белатор. Я бы предпочла определенность. Я полагаю, вы хотите увидеть наведенные цветы?

— Наведенные?

— Я создала полуматериальные, очень красивые цветы. И вырастила спи-цветы. Спи-цветы — были настоящими, остальные — плотная иллюзия.

Катарина повела рукой, выщелкнула три семечка и оплела лианами дверной проем.

— Ясно, — вздохнул Альтгар. — Что ж, свидетельствую, что не было злого умысла в несчастии с наследным принцем.

— Он обидел Мадди. Разве это хорошо?

— Но ведь вы не знаете всего, мэдчен ван Ретт, — укорил ее белатор и передразнил: — Разве это хорошо? Да, принц позволил себе засмеяться, и это некрасиво. Но, во-первых, смех не относился к мэдчен ванен Скомпф, а во-вторых, его поступок прошел незамеченным. Для остальных.

— Для всех, кроме Мадди. — Катарина вздохнула и вдруг улыбнулась. — Да понятно все, белатор Альтгар. Принц изволит развлекаться и выбирать себе игрушку. А он думает о том, что даже у Боудиры с Ильтионой есть разум? И что даже они могут в итоге отказаться выходить за него замуж? Принц носит амулет, искажающий голос, на свидание между ним и одной из нас можно прийти и поглазеть…

— Он принц, разве этого не достаточно? — холодно спросил белатор Альтгар.

— Так ведь в постель-то не со скипетром придется лечь, да и дети… Много чего, на самом деле. Да, среди благородных ванов принято заключать договорные браки. Но даже тогда дается три месяца на официальные ухаживания.

Катти так и не притронулась к чаю.

— Вы одно скажите, белатор. Принц-то хоть настоящий? Или телохранитель с амулетом?

— Настоящий, — Альтгар тряхнул головой, — конечно настоящий. Серая Богиня любит Отборы невест. И не позволит принцу избежать участия. Это чревато магическим откатом.

Сдержанно вздохнув, Катарина тихо сказала:

— Пусть его высочество сам решит, нужно ли ему извиняться перед Мадди. Она увлеклась им. И его излишнее внимание впоследствии причинит ей боль. А так… так она уже поплакала, а через пару дней и думать о нем забудет. Она сильная, справится.

— Нынешний Отбор меня все больше поражает, — неожиданно честно признался Альтгар. — Я как чувствовал, когда отговаривал Хила от некоторых пунктов. Не понимаю, как вы, мэдчен ван Ретт, сюда попали. Вы хотели принять участие в Отборе?

Катти выразительно коснулась правого колена и качнула ступней:

— После несчастья родители отправили меня в предместья Луизета. Вместе с няней, служанкой, кухаркой и кучером. Было тяжело. Мне семнадцать, дом запущен, а я, вместе с тем, вроде как должна приказывать слугам. Там было скучно, но я привыкла.

Она немного помолчала, не зная, нужно ли открывать душу перед этим человеком. А потом, вспомнив, что им известно даже о сливовице, легко продолжила:

— Даже там нашлись те, кому было весело посмеяться над калекой. И временами, перед сном, когда становилось особенно тяжело, я мечтала, как попадаю на Отбор. И вся такая… лучше всех! — Она смущенно пожала плечами. — Обычные девичьи мечты. Это не значит, что я действительно хотела сюда попасть. И уж тем более не значит, что я хотела или хочу выйти замуж за принца. Просто мой способ не плакать. Представить, что я могу быть лучше всех. Всех тех, кого смешит моя трость.

— Мэдчен ван Ретт…

— Доброй ночи, белатор Альтгарт. Завтра публичный завтрак, нужно хоть немного поспать.