— Перехватила твою служанку, — хмыкнула мора Ровейн и бросила книгу на секретер. — Такое чувство, что из нас двоих крепко за шестьдесят — тебе. Чай, благочестивые книги…Чем еще ты меня удивишь?

Катти уже поняла, что спорить с морой Ровейн бесполезно. Потому сложила руки как настоящая божья дева и скорбно произнесла:

— Прибежище порока и разврата произвело на меня впечатление. Следует усмирить дух и плоть, дабы изгнать из себя непристойные шевеленья.

— Шевеленья чего? — неподдельно заинтересовалась Германика. — Вы там что-то успели, а я не знаю? Это несправедливо.

— Я пошутила, — вздохнула Катти. — Тебя невозможно выбить из равновесия, да?

— Да, — широко улыбнулась Германика. — А знаешь почему? Потому что я как маятник — всегда в движении. И тебе советую. Так что, ты собираешься скучать?

— Я пока еще не поняла, что здесь можно, а чего нельзя, — пожала плечами Катарина. — Еще и приглашения шлют.

— Где?

Но ответ море Ровейн не понадобился, она и сама увидела конверт. Взяла его, прочитала и фыркнула:

— Шесть жен к праотцам отправил и седьмую захотел.

— Что? — поразилась Катти.

— К праотцам в прямом смысле — благородные моры воспользовались своим правом посвятить себя богам. Так что, ты с ним, со мной или останешься скучать?

— С тобой, — прищурилась Катти. — Но хочу подробностей. А то мало ли какая трава растет на том лугу, куда ты меня зовешь.

— Не на лугу, а в прекрасно освещенной беседке, — широко улыбнулась Германика. — Ты, я, мора Рохет и два охранника. Ты ведь в прошлый раз насчитала пятерых человек, верно?

Катти резко выпрямилась и звенящим от гнева голосом произнесла:

— Это что, развлечение?

— Да, — откровенно ответила мора Ровейн. — Отбор — огромное развлечение, как для благородных людей, так и для простых эйтов. Главный приз — брак с принцем. Никто не обещал мед с сахаром.

Вот только выглядела Германика так, будто произносила заученный текст: прямая спина, руки по швам и взгляд такой… будто прилежную ученицу изображает.

— Конечно, — осторожно, в тон ей отозвалась Катарина, — стать частью семьи Льдовин — великая честь. Вот только я не уверена, что могу так поступить с подругой. Я бы обиделась, если бы узнала, что Мадди наблюдала за моим общением с принцем.

Мора Ровейн бросила взгляд за спину Катарины. Там, в дверях, замерла Мадди.

— А что, — с интересом спросила Германика, — тебе дорога эта дружба?

— Конечно, — удивилась Катти. — Мадди настоящее сокровище. Знаешь, чем бы ни кончился этот Отбор, но свой бонус я уже нашла. Уверена, что мы с ней будем дружить всю жизнь.

Мора Ровейн усмехнулась, глядя на Мадди. По лицу ванен Скомпф было видно, что в ней борются два желания — броситься на шею Катарине и стукнуть Германику. В итоге победила честность:

— Катти, я подслушала. Но случайно, — виновато пробурчала Мадди. — Я просто хотела посоветоваться, надеть свой жемчуг или подарок принца. Ты что надевала?

Катти медленно повернулась, призадумалась и честно ответила:

— Не помню.

— Надень жемчуг, — одновременно с ней сказала Германика.

— Спасибо, мора Ровейн, я надену подарок. Катти… Они ведь все равно кого-то приведут, да? Так пусть это будешь ты.

Коротко поклонившись, Мадди развернулась и ушла к себе.

— Вы часто так ходите? Через ванную комнату, спальню и в гостиную?

— А почему нет? Если кто-то из нас будет непосредственно в ванной — дверь не откроется.

— Славная девочка, — невпопад произнесла Германика, глядя на пустующий дверной проем. — На меня похожа.

— Она добрее, — улыбнулась Катти.

— Так ей и не семьдесят два года, — фыркнула мора Ровейн. — Ну что, шевелись. Эх, я уже давно так не веселилась.