— Рассказывай, что за ободрыша ты там подобрала? — мама отправляет в рот большой кусок сметанника и довольно жмурится.

А вот низкокалорийным она бы так не наслаждалась.

— Это котенок. Почему вам всем так нравится его обзывать? — мысленно перебираю в голове все варианты Чернова.

— Кому это всем? Ты завела мальчика?

— Мама… — качаю головой и прикрываю огромной кружкой свои красные щеки. — Папе просто эта идея тоже не очень понравилась.

— Да? — рушит всю попытку выкрутиться второй родитель.

— Ты что, уже забыл? А кто мне велел не пускать чудовище на кровать?

— Все правильно отец говорит, животным в постели не место. Меня тоже иногда память стала подводить, все-таки возраст. Старенькие мы у тебя уже, Лерка. Боюсь, внуков можем и не дождаться…

— Ма-а-ам. В психологии это называется манипуляцией.

— А что мне делать, если на тебя другие методы не действуют? У Зойки Надежда уже второго родила, а мне чем хвастаться? Тем, что у меня дочь старородящей будет?

— Мне даже тридцати еще нет… — бурчу обиженно, заедая стресс тортиком.

— Сути дела это не меняет. Или ты собираешься завтра замуж выйти и быстренько родить?

— Я собираюсь много работать, чтобы выплатить ипотеку в ускоренном режиме.

— А я тебе в самом начале твоего забега по съемным квартирам говорила — живи с нами. Столько денег сэкономила бы.

— Так, девочки, брейк, — вмешивается папа. — Ешьте торт молча. Очень вкусный, кстати.

Больше вопросы внуков сегодня не поднимаются. Мама расспрашивает меня о работе, ей всегда очень интересна эта тема. Пытается в моих историях уловить намек на перспективного кандидата в женихи, хоть и старательно делает вид, что ей просто любопытно узнать о всех аспектах моей жизни.

Где-то за сорок минут от намеченного времени я сообщаю, что мне пора, и выхожу от родителей ровно в четыре после всех прощаний, как мне и было нужно. Схема старая, но всегда срабатывает. Если мы давно не виделись, приходится сообщать примерно за час.

Собираюсь на благотворительный вечер я довольно быстро, особо не выпендриваясь. Чернова поражать мне ни к чему, так что просто мою голову и выбираю не самое плохое платье. Камеры все-таки.

Сатана заезжает за мной в половину шестого. Поднимается в квартиру, с порога сует цветы мне прямо в лицо, едва не раздавив Чернова-младшего.

— Аккуратнее! — визжу, отталкивая букет и опускаясь на корточки. Малыш мяуканьем жалуется на свою тяжелую судьбу.

— Забыл, что ты теперь не одна, — виновато пожимает плечами Рома. — Видела, сколько просмотров на статье с нашим интервью?

— Нет, я была у родителей. А ролик еще не загрузили?

— На днях обещали. Переживаешь, что камера прибавляет килограммы?

— По лезвию ходишь, Чернов.

— Понял. На тему веса и возраста шутить нельзя.

— Возраста? — прищуриваюсь, беря в руки длинную деревянную обувную ложку.

— Я пошел в машину.

На дороге обходится без происшествий, доезжаем мы довольно быстро. Чернов галантно помогает выбраться из его танка, спрашивает, не успела ли я переодеться после его ухода.

— Переживаешь, что снова попытаюсь тебя опозорить?

— Так ты сознаешься, что это была спланированная акция? — пропуская меня вперед, прикладывается ладонью к попе, пока рядом никого нет.

— Ромочка, ты хочешь когда-нибудь иметь детей?

— Возможно. А что?

— Если продолжишь в том же духе, у тебя не будет такой возможности.

— Это еще почему?

— Я отрежу тебе все самое важное, — произношу это с самой милой улыбочкой, на которую только способна.

Верхнюю одежду мы оставляем внизу, сами поднимаемся на второй этаж в зал, где собственно и проходит благотворительный вечер. Чернов добывает бокал шампанского для меня, здоровается с кем-то и останавливается рядом с представительным мужчиной, чтобы перекинуться парой фраз.