Заехав по пути за тортиком и кое-как вытащив картину из салона такси, оказываюсь на пороге родительской квартиры и пищу, когда папа со всей своей отцовской любовью меня обнимает. Еще одного такого раза от мамы ребра могут и не пережить.

— Блудная дочь наконец-то нашла на нас время, — радуется папа, забирая у меня из рук коробку с тортом. — Что у тебя там за спиной?

— Сюрприз. А где мама?

— У соседки торчит, час назад ушла за сахаром. Изобретают они его там, что ли. Позвоню сейчас ей.

— Она пошла за сахаром с телефоном?

— Женщины, — закатывает глаза мой отец.

Скидываю кроссовки и влезаю в свои любимые тапочки с лягушачьими мордами. Мама давно хочет их выбросить, но я угрожаю тем, что перестану приезжать, поэтому мы нашли альтернативу. Когда в дом приходят приличные, по словам моей мамы, люди, она их прячет в самый дальний угол чулана.

Крадусь в гостиную, пока папа занят на кухне, освобождаю картину от упаковки и ставлю на диван. Отхожу на пару шагов, скептически рассматриваю холст и с удовлетворенной улыбкой на губах отмечаю, что подарок получился действительно хорошим. Обычно я себе голову ломаю на эту тему, но в этот раз совершенно случайно наткнулась на рекламу в интернете.

Дело оставалось за малым — найти общую фотографию родителей и передать ее девушке, с которой мы обо всем договорились. Картина вышла просто потрясающая, даже «приличным» гостям показать не стыдно будет.

— Что это тут у нас?

— Па-а-ап! Ты должен был увидеть все вместе с мамой, — хнычу, не успев прикрыть подарок на годовщину.

— Ну, дочь, ты тогда в следующий раз заранее мне инструкции выдавай. Я им, в отличие от твоей матери, вообще-то следую.

— Тебе хоть нравится? — скрещиваю пальчики за спиной.

Моему отцу очень сложно угодить. Чаще всего идеи проваливаются, и его благодарности выходят сухими. Мама за столько лет семейной жизни с этим смирилась, а вот у меня пока не получается.

Пару раз еще в школе я серьезно обижалась на него, когда слышала брошенное вскользь безжизненное «спасибо» в ответ на вложенную в сюрприз душу, но в итоге стала относиться к этому вопросу философски — мой папа просто самый обыкновенный сухарь. Зато нас с мамой и Мишкой, который сейчас у бабушки, любит.

— Симпатично. Сама нарисовала?

— Картины пишут, па, — закатываю глаза. — Заказала у художницы. Кстати, каюсь, это я украла у вас из шкафа фотографию.

— Ту, которую мама по всей квартире искала?

— Ну…да-а…

— Все-таки надо было тебя в детстве пороть.

Мама возвращается домой только через двадцать минут, когда мы уже успеваем распотрошить тортик и навести на кухне небольшой беспорядок. Сахара в ее руках нет.

— Любовь всей моей жизни, в гостиную загляни, — папа не дает ей сесть за стол, и уже через пару секунд за стеной раздается довольный визг.

Мои ребра страдают во второй раз.

— Я сейчас задохнусь, — ерзаю на стуле, вдавившись в спинку под силой маминых совсем не нежных объятий. — Хоть кто-то отреагировал так, как я рассчитывала.

— Наш папенька опять скорчил недовольное лицо? — хихикает мама, делая себе какой-то особенно вонючий чай.

Мы с папой до сих пор не знаем, что она такое пьет. В первый раз, когда мы, наивные, его попробовали, чуть ли не подрались за возможность первым опорожнить желудок в туалете. С тех пор к этой адской смеси даже не притрагиваемся.

— Да, — сдаю отца с потрохами.

— Ничего страшного, я ему еще выскажу все, что думаю по этому поводу. Низкокалорийный? — пальцем мама собирает крем с бортика.

— Ага.

Переглядываюсь с папой и подмигиваю ему. Этикетка, прикрытая сверху упаковкой от сыра, предусмотрительно покоится в мусорном ведре.