Меж тем дед открыл сундук и достал оттуда что-то длинное, завернутое бережно в ткань. Когда он размотал ее, на свет явился великолепный лук и колчан, наполненный стрелами. Радим протянул их мне, я бережно приняла из его рук оружие и взглянула на деда.

- Владей, - сказал он.

- Спасибо, - только и смогла произнести я, прижав к груди драгоценный подарок.

- Я всегда знал, что рано или поздно, ты уйдешь, - Радим захлопнул крышку сундука и пригласил меня присесть рядом с ним на лавку.

- Я не могу выйти замуж за Жадана, - сказала я очень тихо. Дед кивнул, соглашаясь. - Если я не уйду, отец найдет способ заставить меня это сделать, - продолжила, глядя ему в глаза. – Если он Айге не пожалел, то меня и подавно продаст и глазом не моргнет.

- И куда ты собираешься идти? – поинтересовался дед Радим.

- Еще не знаю, - призналась я, - сначала в город с братом повидаюсь, совета спрошу, а потом – как получится.

Радим встал и прошелся, измеряя шагами комнату. Потом обернулся и сказал:

- Попробуй счастья на севере. Если захочешь плыть туда на корабле, то когда придешь в город, обратись в таверну к моему старому знакомцу. Ты его, вероятно, помнишь. Третьяком называют. Таверна у него еще у реки стоит! Скажешь, я прислал и помочь просил.

Я благодарно кивнула, не стала говорить о том, что и сама подумывала на север податься и что на корабли северян поглядывала, мечтая на них сбежать. Единственное, что я сейчас понимала, это только то, что мне следует как можно быстрее бежать из дома, если я не хочу оказаться во власти сластолюбивого купца, в качестве его жены-рабыни. Воспоминания о пухлых пальцах и лоснящейся коже заставили мой желудок содрогнуться в спазме. Отвращение поднялось по горлу, сжимая его незримой рукой.

- Я проведу тебя, - добавил дед. - Когда ты собираешься уходить?

- Сегодня перед рассветом, - ответила вставая и направляясь к двери. - Я хочу забрать с собой Космача.

- Это хорошо, - одобрил Радим. – Добрый волк, что добрый пес, будет тебе за друга верного. Уже не так страшно отпускать тебя, егоза.

Я вышла в метель. За то время, пока сидела у деда, погода испортилась. Ветер кружил снежинки, собирал в высокие сугробы, а я на него глядела, и думала о том, что мне он на руку – следы заметет. Сейчас же домой пора, чтобы выспаться перед дальней дорогой, да перед слугами и теткой показаться, чтобы отец ничего не заподозрил. Мне бы, по уму, ему сегодня не перечить, да только знал меня Молчан хорошо. Если бы я на брак тот согласилась, или промолчала, сразу бы недоброе заподозрил.

Я прошла в дом и, оказавшись в своей спаленке, бросила взгляд на спящую тетку и легла рядом на лавке. Думала, что не усну, что проворочаюсь до утра, да какой там - уснула мгновенно, едва успев мысленно все, что в дорогу припасла, посчитать.

**********

Я проснулась задолго до рассвета, когда за стенами дома еще властвовала ночь. Анеса еще спала и в доме витал сонный дух, который так и манил махнуть на все рукой, да снова лечь, укрывшись с головой теплым одеялом, и спать, пока серый рассвет не разбудит домашних. Я сонно моргнула и позволила себе немного посидеть, глядя в темноту, а затем решительно и осторожно выбралась из-под одеяла и покосилась на тетку, чтобы убедиться, что моя возня ее не разбудила. Но нет. Анесса продолжала сладко спать и ведать не ведала, что происходило рядом. Немудрено, за день она уставала так, что ее и рев медведя над ухом бы не пробудил, не то, что я, двигавшаяся осторожно да тихо, словно мышь в погребе.

Встав, прихватила заготовленные заранее вещи и проскользнула в приоткрытую дверь. Перед выходом во двор переоделась: натянула теплые полотняные штаны, поверх них – меховые, принадлежащие когда-то брату, подвязала на талии ремнем, чтобы не спадали и заправила все это в высокие сапоги. Рубашку и толстую безрукавку напялила прямо на тонкую сорочку. На голову нахлобучила шапку, запрятав в нее толстую косу. В довершение всего надела тулуп и, прихватив лук и стрелы, вышла из дома.