— Надеюсь, ты любишь сладкое? — кричит он, копаясь в холодильнике и возвращается с двумя пирожными.

Становится напротив меня, одно пирожное протягивает мне, а второе чуть ли не целиком заталкивает себе в рот и жадно жуёт, поедая при этом своими карими глазами …меня. А я смущаюсь и перевожу взгляд на его перепачканный сладким рот, наблюдаю, как он слизывает крем с нижней губы.

Когда он чуть наклоняется ко мне, я смаргиваю и опускаю глаза ниже –утыкаюсь прямо в его татуировку на груди. Огромные чёрные крылья во весь размах наколоты на ключицах. Я рассматриваю искусно прорисованные пёрышки. Крылья словно гипнотизируют, завораживая. И так похожи на настоящие.

Сама не понимаю, как тянусь потрогать.

И… получаю по протянутой руке, а мне на юбку летит кулинарный шедевр.

Карим слегка отшатывается и цедит:

— Не трогай то, что не разрешали.

Я не успеваю перехватить пирожное. Зато теперь я отрываюсь от завораживающей грудной клетки, растерянно разглядываю жирное пятно от крема на тёмной ткани, не в силах справиться с трясущейся губой.

Если у меня еще оставалась смутная надежда вернуть деньги за дизайнерское платье из дорогущего бутика, то теперь она медленно тает прямо вместе с кремом, который впитывается, растекаясь неровной кляксой.

Он точно сделал это специально! Козёл. Хочет, чтобы я разделась?

Слышу его ехидное:

— Упс, какая нелепая случайность.

Несколько картинок примерно, как могла бы выгляеть тату Карима. Мне, наверное, №8 больше нравится)))

17. Глава 7.2

Карим дожевывает своё пирожное. Ему смешно, он развлекается за мой счёт. Причем, в прямом смысле «за мой счёт» –теперь я точно не смогу вернуть платье.

— Чего не ешь? Не хочешь или брезгуешь? — он продолжает веселиться, присаживается передо мной на колени. — Пять секунд не прошло –не считается, — и пока я не успела среагировать, заглатывает остатки кондитерской роскоши с моих колен, жует и трется носом мне где-то между ног, обхватывая руками бёдра. — Вкусно. Тебя я тоже съем.

Мне совершенно не до интимных игр. Я как застыла, так не могу пошевелиться. И не могу сдержать слезинку, которая скатывается по щеке, и срывается с подбородка как раз, когда Карим изволит оторваться от моей юбки и поднять голову выше, намереваясь нырнуть губами в декольте.

Слезинка капает ему на лоб, заставив остановиться и задрать голову выше. Он удивлённо рассматривает мои мокрые глаза.

Сочувственно интересуется:

— Расстроилась, что пироженка не досталась?

Я больше не могу сдержать эмоции –в уголках глаз уже скопились позорные слёзы и именно в этот самый момент предательски скатываются по щекам.

Карим прицыкивает:

— Но, но, но… предпочитаю, когда у девушки влажно в другом месте.

Он проворно подскакивает, умудряется при этом стащить меня с дивана и подхватить на руки. От неожиданности я тихо взвизгиваю – походит больше на поскуливание.

— Пойдём поищем что-нибудь еще, ненасытная сладкоежка, — продолжает издеваться Карим, несёт меня к холодильнику, будто я вовсе ничего не вешу.

Я сглатываю ком, не позволяя слезам литься дальше и тихо выдавливаю:

— Ты платье испортил…

Он резко останавливается, задумчиво умильно хмурит лоб и разворачивается на сто восемьдесят градусов, меняя направление.

Я напрягаюсь, на секунду выкидывая мысли об испорченном платье. Мы идём в спальню? Не собираюсь ублажать его.

— Куда ты меня тащишь? — пытаюсь вырваться, впрочем, безрезультатно. — Поставь на место.

От моих усилий, только сбивается дыхание и декольте сползает ниже, еще больше обнажая грудь –чуть ли сосочки не выскакивают. Фасон открытого корсета позволил надеть лишь чашечки без лямок, которые и так держались на честном слове. Приходится мне перестать дёргаться, чтобы не выставить голую грудь на его обозрение.