- Но ведь вы… - бормотала Анна, пряча глаза и ужасно смущаясь. – Вы же… вы… старый!

Это слово возымело поистине волшебное действие. Барбарох отпрыгнул, словно его змея ужалила, и уставился на смутившуюся девушку круглыми, как пуговицы от штанов, глазами.

- Я живу с моим увечьем с самого рождения, - продолжала Анна, сделав несколько шагов, чтобы новоиспеченный жених мог оценить в полной мере ее ущербность. – И я к нему привыкла. Меня оно не тяготит; и мечтать это мне не мешает. И, как остальные молодые девушки, я мечтаю о семье, разумеется, и о детях. И о муже – но о молодом и полном сил. Я вовсе не хочу отдавать свою руку тому, кто предложит лишь потому, что он предложил. Нет; вероятно, тот, кто мне мил, никогда на меня не посмотрит, но это… это не повод отказываться от мечты и от возможности хоть иногда думать о нем и воображать…

«Проклятая воронья дочь! – выругался про себя Барбарох. – Дьявольская гордость! Даже самый дохлый хиляк из Великих Воронов знает себе цену – и убогие девицы не исключение, ну, надо же! Да эта уродина руки мне должна целовать за предложение, в ногах валяться!»

Однако, Анна так не думала. Чувство собственного достоинства проросло в ней крепко, и Барбарох увидел больше внутреннего величия, покоя и уверенности, чем видывал при дворе, у дам. Это взбесило его еще больше – надо же, какая принцесса! Возиться, уговаривать, убеждать – и кого?! Уродицу эту!?

- Воображать! – грубо перебил ее Барбарох. – Знаю я, кого вы себе там воображаете – и он точно не посмотрит на вас!

- Знаете? – в замешательстве прошептала Анна. – Вы не можете знать!

Но Барбароха, кажется, действительно здорово задели слова убогой хромоножки, ранили в самое сердце, задев за что-то болезненное и уязвимое. Грудь его вздымалась, словно от гнева ему не хватало воздуха, и он ухватил свою предполагаемую невесту за руку безо всякого почтения. Его толстые волосатые пальцы ловко, словно паук, вскарабкались по ее рукаву и вцепились вскрикнувшей от боли девушке в шею и в волосы, Барбарох встряхнул Анну и согнул ее так, как полагалось бы согнуть нерадивую служанку перед тем, как всыпать ей хороших розог за нерасторопность.

- Молодого захотелось, да? – шипел Барбарох, отвратительно трясясь, как жидкий холодец. Его пальцы причиняли Анне боль, та закричала, когда разъяренный Барбарох от ярости принялся трясти ее, как куклу. – Красивого? Самого-самого в королевстве?! Ну, хромоногая дура, признайся – ты же на Короля засматриваешься? Глупая пестрая курица… лишенная разума девчонка! Его отведать хочешь? Думаешь, он польстится на твой титул и хромую ногу? Ну, так ты думаешь?

- Я ничего подобного не думаю, - простонала Анна, стараясь освободиться от рук Барбароха. – Король предназначен Изабели в мужья, и этого не изменить!

- О да, - с хохотом прокричал Барбарох. – Уже сегодня вечером она будет иметь счастье познакомиться с ним лично! Хочешь занять ее место в этот волнительный момент? Так я помогу тебе! – Барбарох притянул сопротивляющуюся девушку к себе и зашептал ей прямо на ухо – страшно, горячо, почти одержимо. – Твой любимый зеленоглазый красавец извозит тебя в такой грязи и так угостит своей любовью и лаской, что спеси у тебя поубавится. После его любящих супружеских объятий ты будешь рада даже нищему и его лачуге – но не Королю!

Анна не успела ответить, да ее слова ничего б не изменили – Барбарох щелкнул пальцами, и тот щелчок показался перепуганной девушке громовым. От этого жуткого звука, казалось, затряслись, заволновались, как море, каменные стены, и Анна ощутила, как падает в черную пропасть, которая жадно затягивает ее, желая сожрать и утопить в темноте…