Мы недолго ждали посадки. И я совсем не помню, как оказалась в самолете. Помню лишь то, как напоследок Асад сжал мою ладонь, оставляя тепло своей кожи на моих пальцах. И тихий шепот. Что именно прошептал Асад мне на прощание? Я не помнила. Так странно…

И весь мой полет был таким же. Я была в сознании, все осознавала, но словно в тумане. Радость затмила мне глаза. Я даже не обращала внимания на боль: а болело практически все тело. Я надела очки на лицо, скрывая синяки.

Полет в принципе прошел хорошо. Без волнений. И с мягкой посадкой. Меня, разумеется, никто не встречал. Только пасмурное небо и пронизывающее небо. И сразу же я ощутила контраст между моей Родиной и той страной, которую я по ошибке выбрала местом для своего отдыха. Хорошенько отдохнула, ничего не скажешь.

Денег у меня не было, но, к счастью, я помнила номер матери. Мама никогда не отвечала на звонки от незнакомых номеров. И я молила Бога, чтобы она в этот раз отступилась от своих принципов.

- Алло? – настороженный голос матери раздался после трех гудков, - да, говорите, я вас слушаю.

- Мама, - выдохнула я, едва не разрыдавшись. – Это я, Даша.

И все-таки… мама - это мама. Она вызвала мне такси, и уже через сорок минут я была дома.

Дверь мне открыли, ведь ключей у меня не было. Мама открыла мне дверь. Ее реакция была ожидаема.

- Даша… - мама прижала ладони к дрожащим губам.

Я не выдержала и бросилась в ее объятья.

- Мама, прости! Прости, что не послушала… - разрыдалась, прижимая к ее теплой груди и вдыхая родной запах.

Я думала, что будет ругать, говорить, что сама виноватая я, что зря не послушала ее. Но этого не было. Она лишь гладила мои волосы, убаюкивала. И лишь шептала, что все будет хорошо. А я не верила уже в это «хорошо». Слишком горький опыт был у меня.

Мама набрала мне теплую ванну, добавила лавандового масла. Пока я отмыкала в воде, мама сидела рядом на табуретке и держала меня за руку. Она так и не спросила, что со мной произошло. Лишь поинтересовалась, как я себя чувствую.

- Униженной и… - я сглотнула, - и все болит.

Мама погладила мои пальцы.

- Все пройдет, - мамины глаза заслезились, но она провела пальцем по нижним векам. – И все будет хорошо.

Закончив водные процедуры, я расстелила свою постель и легла, надев на себя брючную пижаму. Мама чем-то шумела на кухне, а потом заглянула ко мне в комнату.

- Может, чаю? – она знала, что я всегда пила красный чай, когда мне было тяжело на душе.

Я кивнула и улыбнулась.

Мама улыбнулась мне в ответ и скрылась, но тут же вернулась.

- А, может, ты голодная?

Я опять кивнула. Сейчас ей нужно максимально показать свою заботу.

Я была не против такого поведения. Ведь не только ей это было нужно.

Так продолжалось целый месяц, пока не сошли все синяки. И лишь шрам между грудей служил напоминанием того, что со мной произошло. И, как бы это странно не звучало, поездка многому меня научила. Я теперь никому не доверяю. Совершенно никому. Только маме. И все. Я принимала заказы только онлайн, писала портреты, фотографировала их, отправляла заказчикам, и, если их все устраивало, то пересылала по почте. Теперь только так. И никак иначе.

Мы восстановили мне документы, и жизнь, казалось бы, должна войти в прежнее русло. Но, увы. По ночам мне снился Асад и его невнятный шепот. Меня это мучило. Но никому рассказать не могла. Не знаю, почему…

Иногда выходила с мамой прогуляться до магазина или в ближайший парк. Меня полностью устраивал такой расклад. И пусть мне двадцать один, и я никуда не хожу без мамы. Мне совершенно плевать, что подумают другие. Пле-вать. Я так чувствую себя комфортно. Я так чувствую себя в безопасности.