Но троица не обратила на меня никакого внимание. Толстяк что-то вдруг сделал, и мы поднялись над деревьями и понеслись по воздуху. И тут я опять чуть не сошла с ума от шока. Плащ оказался широкими черными крыльями. Теперь стало понятно, почему отрезанный кусок шевелился.

Я болталась между огромными птицами с человеческими лицами и тихонько поскуливала про себя. Громко выть боялась: а ну как сбросят на верхушки елей, и останутся от меня рожки да ножки.

Мы летели недолго и благополучно приземлились. Меня даже на ноги поставили, вот только колени сразу подогнулись, и я плюхнулась на каменные плиты широкого двора. Он был хорошо освещен, я успела разглядеть и высокие стрельчатые окна дома, похожего больше на старинный замок, и башенки над фронтоном с треугольными флагами, и каменные ворота, сейчас закрытые. Что находится за ними, даже предполагать не стала.

— Господин Эмматуэль, — бросился к гиганту крупный человек, одетый как служащий. — Поздравляю с выбранной невестой.

Он окинул меня взглядом, презрительно скривился и махнул рукой. Тут же сбежались какие-то люди, подхватили меня и поволокли к центральному входу. Я уже ничего не понимала и не сопротивлялась. Я устала, измучилась от боли в лодыжке, хотела есть и спать.

Но меня принесли в место, похожее на огромную ванну. Здесь в квадратном бассейне парила вода. Служанки, не слишком со мной церемонясь, сняли с меня ботинки, стянули колготки и гольфы, а потом и остальную одежду. И все это быстро и молча.

Воображение мгновенно нарисовало мне убийственную картину: сейчас меня искупают, а потом ввалится хозяин и… Я так и видела его в белом махровом халате и в тапочках. От представленного образа содрогнулась.

— Что вы хотите со мной делать?

— Такую замарашку нельзя выдавать замуж за нашего господина, — ответила хмурая женщина в длинном до пола платье и чепчике, из-под которого не виднелось ни одного волоска. — Сядь, покажи ноги.

Эта идеальная леди руководила всеми служанками только жестами, но в них было столько власти, что девушки понимали ее без слов.

— Я не замарашка. Это была праздничная одежда. Дорогая между прочим, а вы ее… — тут боковым зрением я поймала, что мою брендовую кожаную косуху запихивают в топку. — Н-е-е-е-т! Не смейте! — завопила во все горло.

Тут же, несмотря на больную лодыжку, дернулась за курткой, прижала ее к себе, как ребенка. Почему-то стало страшно расставаться с единственной вещью, оставшейся от дома.

И куртка обняла меня рукавами, слилась с телом, словно была живая. Этот факт немного царапнул. Я даже попыталась вспомнить, из чьей кожи сшита косуха.

Меня насильно усадили, миловидная служанка наложила ладони на колени и закрыла глаза. Я почувствовала тепло, даже небольшое жжение. Когда девушка убрала руки, мои ссадины на коленях исчезли. То же самое она сделал и с лодыжкой. Я чуть не заплакала, наконец-то освободившись от ноющей боли. Девушка попыталась забрать куртку, но я не дала

— Оставьте ее ей, — с досадой махнула рукой леди. — У каждого демона должен быть свой питомец.

«О чем это она? — размышляла я, нежась в горячей воде. — Питомец — это что-то живое. А куртка есть куртка! Да и я не демон».

Но, учитывая обстоятельства этой ночи, я уже не доверяла ни своим чувствам, ни вещам, ни людям. Я нахожусь в странном месте. Здесь огни живые, плащ превращается в крылья, недоптица-недозверь передает визуальную информацию, а воины дерутся на мечах. Ничего удивительного, если и моя куртка окажется вовсе не курткой.

Я передернулась. Богатая фантазия может завести в такие дебри, что там и сгинешь. Громкие шаги услышала сразу и напряглась, глядя на дверь.