Прежде чем встретиться с инспектором, Клим решил взглянуть на задержанную. Ведь единственное, что тому нужно - это понять, останется Бертина Козма в замке, или... Клим потер переносицу. А вот "или" - случалось еще реже, чем он бывал в Филармонии.

Нажав на вызов селекторной связи, он произнес:

- Магда, я спускаюсь. Если задержусь, предупреди инспектора.

- Конечно, мастер Парр.

Клим вышел через вторую дверь прямо из кабинета. Узкая винтовая лестница вела в подземелье замка. Деревянные перила, давно выцветшие, с гладкой, вытертой руками его предшественников поверхностью, холодили ладонь. Эхо не разносило звук его шагов. С каждой ступенькой воздух становился плотнее. Вместо факелов, когда-то горевших под сводчатым потолком, путь Клима теперь освещали тусклые лампы. Он мог бы спуститься вслепую, потому что знал этот путь наизусть.

Как только Клим оказался внизу, мрачные тени заплясали по стенам. Миновав несколько арок, Клим остановился у металлических дверей со специальным окошком. Здесь не было охраны - сбежать из подземелья еще никому не удавалось. Задержанных привозили ночью и спускали сюда с внутреннего двора, за закрытыми воротами, так что ни один загулявший турист или местный житель не мог даже подумать, что хранят в себе стены мрачного, но красивого замка.

Он открыл створку и взглянул на задержанную. Минуту наблюдал за тем, как полная бледная женщина, привалившись к стене, не двигаясь, смотрит в одну точку. Даже отсюда Клим видел, что глаза ее воспалены и полны ужаса и обреченности. Он ощущал ее страх, увеличенный долгим ожиданием и сквозившей во всем теле покорностью злой доле. Единственное, чего Клим не чувствовал, так это магии. Перед ним находилась немолодая, уставшая и измученная обстоятельствами и допросами обычная женщина.

И все же Клим чувствовал некую связь, которая определенно существовала и вела именно к Бертине Козме. Или же через нее. И об этом он узнает от нее же самой. Но не здесь.

Вернувшись в кабинет, он вызвал Магду:

- Приведите ее в комнату отдыха через главный вход.

- Зачем? Она же...

- Так нужно.

***

- Скажите, Бертина, когда все это началось?

- Я... я не понимаю... - она озиралась, переводила взгляд с Клима на подоспевшего инспектора и отчаянно потела. Ее круглое лицо покрылось испариной.

Клим налил стакан воды и протянул вместе с салфеткой.

- Успокойтесь, Бертина. Просто расскажите все с самого начала.

Зубы ее стучали о край стакана. Тоненькая струйка воды стекала вдоль подбородка на объемную грудь.

- Я двадцать лет... верой и правдой...

- Опустим это.

- Да как же... - всхлипнула женщина. - Господи... будто сглазил кто! Никогда, слышите, никогда бы я... ничего... у меня же только работа и осталась! Дети разъехались, вот и... Я только к сестре съездила на неделю. Огород копали. Брала в счет отпуска. Вернулась, и в первое же дежурство мужчина... - она снова разрыдалась, закрыв лицо руками. - Я ему лишь температуру померяла! Ну посидела еще рядышком. Он такой шутник... был...

- Понятно, - Клим надавил на переносицу и крепко зажмурил веки. - С собой у вас что было?

- Где? - не поняла женщина. - Ничего у меня не было! Градусник только... они у нас в процедурной лежат.

- Понятно.

- Он мне еще сказал: как же я ждал вас, Бертина, чтобы выписаться в вашу смену. Вы мой ангел! И зеленый цвет вам идет лучше, чем белый... - женщина совершенно сникла, и теперь слезы стекали из ее глаз совершенно беспрепятственно.

- А куда вы ездили к сестре?

- В Костовицу. Это в ста километрах от...

- Да, я знаю.

- Меня сестра давно звала к ней переехать, а я вот к Луховцам привыкла... И в больнице меня ува... ува... уважали-и!