Демид очень медленно отрывает взгляд от экрана, а в глазах бушует ярость. Несмотря на то, что они темные, сейчас кажутся чернее. Желваки отчетливо проявляются, и я хмурюсь, потому как он тяжелой поступью двигается на меня.

— Это что?! — рыча, поворачивает телефон экраном ко мне.

Набираю в грудь побольше воздуха.

— Я хотела ответить тебе на предыдущую реплику, но теперь и так очевидно, — не сводя взгляда с бушующего мужчины: — Тебе нужно всего лишь дать свое согласие.

— Ди-а-на, — сквозь сжатые зубы шипит: — Я уже говорил, что развода не будет.

— Тогда нужно готовится к суду, Демид. Потому что если ты не направишь свой ответ, все решит суд.

Он качает головой, озлобленно усмехаясь в сторону, и вновь возвращает взгляд на меня.

— Ты хоть понимаешь, что это будет значить для семьи?!

— Какой семьи? — вопросительно вскидываю брови: — Перестань упорствовать на том, чего и так нет. Твоя выгода очевидна, имущество я у тебя не прошу. Леон уже сам будет решать с кем захочет остаться.

— Да ты издеваешься?! Думаешь, что я, блядь, оставлю вас на улице?! — он буквально свирепеет.

И я не нахожу ничего лучше, чем подойти и дотронуться до его плеча.

— Сейчас мы в школе. Не стоит давать еще один повод, чтобы обсмеивать нашего сына. Если ты не согласен, я готова встретиться с адвокатом. Но, Демид, я разведусь с тобой. Это не угроза, не предупреждение, это желание человека, который тебя любил. И если хотя бы немного… — он фактически рычит, прикрывая глаза: — Ты любил и был счастлив со мной, то прошу тебя сделать это быстро и безболезненно. Ради наших детей.

Аристов молчит, сжимая губы. Невольно рука гладит его плечо, а на глаза просятся слезы. Но я одергиваю руку, посылая сама не знаю какую улыбку и спешно иду к выходу из здания школы.

Грудь рвется от эмоций и надрыва души, но собирая всю свою силу в кулак я до последнего смотрю вперед, держа осанку и прогоняя слезы.

Знаю, смотрит вслед, чувствую, как и всегда, но не оборачиваюсь, потому что если сделаю это, то картинка сильной женщины может посыпаться как разбитый хрусталь.

Оказываясь на улице рвано дышу, испытывая гордость вперемешку с горечью, разочарованием и обидой. Бросаю взгляд на его спорткар, около которого вижу все ту же молодую девушку и мысленно оставляю его ей.

14. Глава 13.

— Мам, я тут решила начать искать работу… И я бы хотела тебя попросить некоторое время посидеть со Златой, — захожу на кухню, где мать заваривает вкусный и ароматный липовый чай из листьев, собранных на нашей даче.

Ее руки замирают над чайником, я вижу как дергается ее подбородок, и уже мысленно готовлюсь услышать порцию непрошенных советов.

Но я уже все для себя решила. И это не протест. Это внутреннее, искреннее желание. Я хочу сделать что-то полезное для своих детей кроме любви.

Однажды, когда моя сладкая девочка только родилась, я открыла глаза ранним утром и испугалась. Испугалась того, что Злата истошно кричала в своей кроватке, а я не могла пошевелиться, чтобы встать и успокоить дочь.

Демид тормошил меня, звал, а мое тело словно парализовало. Уже тогда я почувствовала неладное, началась сильная послеродовая депрессия.

Я снова прогоняю воспоминания, когда упивалась своим горем. Тяжелые полгода, и я почти не помню дочь. Все делал Демид. Может поэтому сейчас он так холоден к ней, девочка хотела маму и не сильно давалась отцу. Может в нем говорит обида? Я не знаю…

Знаю одно, мне нужно взять отвественность. Да, я не работала ни дня, но не бывает времени, когда поздно начать. Только если на том свете.