Возможно, Ринат развелся бы с ней и взял себе другую в жены, но был слишком беден и поэтому жил в доме моего отчима, который, по местным меркам, был довольно богат. Отара овец, пара лошадей, корова и ишак. Индюки. Прямо-таки обширное хозяйство.

Так что, когда я приехала с ребенком под сердцем, Бикташ притворилась беременной, чтобы не поползли слухи ни про нее, ни про меня, и когда в нужный срок родилась моя дочка Лейла, все решили, что это дочь Бикташ и Рината. Меня никто не спрашивал, а я слишком сильно зависела от семьи Гафуровых, чтобы возникать. Ведь больше у меня не было защиты за спиной, и рассчитывать я могла лишь на себя.

– Моя идея?! – прошипела Бикташ, шагнула вперед, отчего занавеска, которую она придерживала рукой, снова упала и отсекла нас от остального дома. – Мне дети не нужны, Рамина! Моя жизнь и без того прекрасна, а твое отродье лишь всё портит. Из-за тебя я вынуждена возиться с ней весь день и не могу больше уделять себе столько же времени, сколько и раньше. Если Ринат от меня уйдет…

– Можем поменяться. Ты овец паси, а я буду смотреть за Лейлой, – с горечью хмыкнула я, заранее зная, что она откажется.

– Умолкни. Заберешь свою дочь, когда уедешь к Муссе!

– Ты знаешь? – спросила я, на глазах бледнея. К горлу подкатила тошнота.

– Знаю ли я? – вздернула она бровь и ядовито оскалилась. – Да я тебя сама и сосватала. Думала, вечно наш хлеб есть будешь? Нахлебница нам в доме не нужна! Отец со мной согласен, так что твой новый брак – лишь дело времени.

– Как я заберу Лейлу? Она ведь для всех твоя дочь, – произнесла я, чувствуя, что у меня кружится от голода голова. Вот бы хоть краюшку хлеба поесть.

Не будь здесь Бикташ, я бы прошмыгнула на кухню и тихо поела бы, пока никто не видит. Но сводная сестра обязательно расскажет всё отцу, а тот в прошлый раз за воровство грозился отрубить мне при всех кисть. И я боялась, что он воплотит свою угрозу в жизнь. Конечно, тогда он был пьяный, но никогда не знаешь, попадешь ли под его горячую руку.

– Скажу, что руки болят, не могу я дочь носить, или заболела. Пока дочка мелкая, ты, как любящая сестра, помощь предложила. Здорово я придумала?

Видимо, скепсис слишком ярко был отражен в моих глазах, раз Бикташ вся изменилась в лице и побагровела от злости.

– В любом случае это не твоего ума дело, нагулыш! Ха-ха, и ты, и твоя дочка – обе нагулыши. Смешно.

– Лейла родилась в законном браке, – процедила я, чувствуя обиду за свою дочь. Неужели мы с ней не заслужили счастья?

– В законном браке? – наклонив голову вперед, скривилась Бикташ и тихо рассмеялась. Смех ее звучал издевательством. – И где же твой муж, м? Может, под скамьей? В матрасе его прячешь? Или под юбкой? Где? Где он?

Бикташ распустила руки и начала поднимать подол моего платья, ворошить мое постельное белье, а я могла лишь молча взирать на этот беспредел, надеясь, что никто не слышит скандала и не прибежит сюда. Напрасно.

Вскоре раздались чужие шаркающие шаги, и на пороге появилась мама с Лейлой на руках.

– Чего вы шумите? Салават только уснул. Если проснется, худо всем будет.

– Дочке это своей скажи. Расшумелась тут, неблагодарная, – фыркнула Бикташ и прошла к Айбике, которую только недавно смогла называть мамой вслух.

В этот момент Лейла приоткрыла глазки и жалобно захныкала, и от этого тихого писка у меня разболелось сердце. Даже дочка в таком маленьком возрасте уже осознавала, что в этом доме шуметь нельзя.

– Дайте мне ребенка, – простонала я и протянула руки, надеясь, что молока будет достаточно, чтобы она уснула спокойным сном.