Фамилия показалась знакомой? Так разве кто–то изучает персонал, нанятый для презентации? Это бред.

К сожалению или к счастью, мужчине больше не удается подойти ко мне, как и мне к нему, но его внимательные взгляды я постоянно чувствую на себе.

Но скорее всего я его больше никогда не увижу, ведь Белла отчего–то решила, что я обязана остаться и помочь ей и в конце вечера. А потому, когда я выхожу на улицу, на небе давно сияют звезды. Но их плохо видно в центре города. Как и сам город, ведь я вышла в боковую дверь, ведущую в темный проулок, а не на освещенный проспект.

От противоположного здания отделяется тень, я как раз начинаю переходить дорогу и думаю, в какую сторону лучше уйти от обладателя этой тени, чтобы не создавать себе новые проблемы. Но я не успеваю ничего предпринять, из–за поворота с визгом прямо на меня вылетает машина…

18. 18

Никогда не понимала этого момента в фильмах, когда на героя несется автомобиль, а он вместо того, чтобы бежать, замирает с испугом во взгляде. И не движется. И время вокруг словно останавливается.

При просмотре фильма я обычно всегда эмоционально восклицаю, говорю: «Беги, да беги же, не стой истуканом». Но теперь я понимаю, почему никто не бежит.

Со мной происходит нечто подобное. Я зависаю в ступоре, окружающие дома сливаются в одну нечеткую картинку, мое зрение сосредотачивается на одной–единственной точке – машине, что вот–вот собьет меня с ног.

Я успеваю дернуться и сделать еще один торопливый шаг, но краем сознания понимаю, что мне чисто физически не успеть. Не такая уж и нереалистичная картинка демонстрируется нам в фильмах.

На последних секундах заставляю свое тело сгруппироваться и сделать еще один рывок, но правая нога в предательских каблуках подворачивается, и я начинаю заваливаться вбок.

– Держись! – слышу крик, но уже не понимаю, к кому он обращен.

В следующее мгновение одновременно происходит две вещи: обладатель той самой зловещей тени дергает меня за руку на себя, и автомобиль–таки доезжает до меня. Я чувствую боковой удар по бедру, и уже через секунду оказываюсь лежащей сверху на незнакомце.

В голове мелькает лишь одна мысль: «Я жива, жива». От шока не сразу распознаю расползающуюся по правой стороне тела боль и обращенные ко мне слова.

– Ты как? Катенька, скажи, хоть слово, – бормочет незнакомец, похлопывая меня по щекам, – я успел?

– Борис Аркадьевич, вы в порядке? Номера были замазаны, остается надеяться только на камеры вокруг.

К нам подбегает еще какой–то человек. Очень большой человек.

– Скорую скорее, Иван, и помоги мне ее аккуратно положить. Она в шоке, я не смог полностью вывести ее из-под удара, непонятно, какие повреждения у девочки.

– Уже едут, шеф, я сразу, – отчитывается второй, поднимая меня.

– Ааа, – кричу я.

От движения боль включается во всем теле, я выхожу из ступора и практически сразу проваливаюсь в спасительный обморок.

– Очнулась, Катя? Я очень рад.

Это первое, что я слышу в следующий раз, когда открываю глаза.

– Вы кто? – мой голос хрипит, а сама я инстинктивно пытаюсь сесть, осознавая себя лежащей на кровати перед незнакомцем.

– На, попей.

Мужчина подает мне стакан воды и помогает принять полусидячее положение.

– Спасибо, – произношу, сделав глоток. – Это вы меня спасли, да?

– Плохо спас, раз ты лежишь сейчас в больнице с гигантской гематомой на половину тела, – он хмурится.

– Зато я жива. Спасибо. Но все–таки кто вы? Что вам было нужно от меня на презентации, и зачем вы ждали меня после работы?

Вопросы льются потоком, стремясь защитить психику от всепоглощающего страха. И боюсь я вовсе не незнакомца–спасателя, нет. Я боюсь последствий удара автомобиля с последующим падением на человека.