– Я не пойду, – говорит она тихо, – смысла не будет.

– Как это? – не понимаю ее.

– Смысла идти ни на какую проверку не будет, потому что и в прошлый раз, и в этот я смыла лекарство в унитаз, когда пришла домой, – произносит подруга громче и распрямляет плечи. – Я не смогла. Прости, деньги твои потратила, и ты на меня надеялась. Но я врачу ничего не говорила, ты не думай. Она решила, что дозу нужно увеличить.

Осознание ее слов приходит не сразу, а потом на моем лице расцветает улыбка.

– Так это ж прекрасно, Жень, – говорю искренне. – Возможно, совсем неразумно, но прекрасно и здорово. Игорю звонила?

– Нет еще, сначала решу вопросы с институтом. Не хочу терять год, завтра пойду договариваться на удаленную работу. Тогда и позвоню Игорю. Ты, правда, не злишься? – спрашивает подруга с виной в голосе.

– Нет, конечно, что ты. Я рада за тебя и за Игоря. Да и чего мне злиться, прикрывала меня, как могла. А на финальном приеме все равно не получилось бы твоей бумажкой воспользоваться.

– Да? Ну хорошо. Да, и еще про Игоря, Катя, – подруга снова мнется, – скорее всего мы попробуем жить вместе, это было бы закономерно. Лучше привыкать друг к другу до появления младенца на свет, потом сложнее будет.

– То есть ты съезжаешь, – прекращаю ее мучения.

– Не прямо сейчас, – торопится сказать Женя, – но, да.

– Ничего, как–нибудь справлюсь и с этим, – произношу свое жизнеутверждающее кредо, на самом деле так и не придумав решения ни к одной из своих проблем.

Как бы там ни было, а время не ждет, оно бежит с увеличенной скоростью, когда отчаянно пытаешься его затормозить.

Маргарита еще несколько раз звонила, она даже заботливо записала меня на прием и теперь регулярно напоминает о нем. Если она когда–нибудь станет бедной, надо будет посоветовать ей идти в службу по выбиванию долгов. Этот ее приторный голосок вместе с «Катюша, осталось не так много времени, не забывай» работают безупречно.

А у меня из хорошего и нестрессового только сегодняшнее посещение бабушки и ее сообщение о том, что их аварийный дом все–таки расселяют и ей дают новую просторную квартиру, правда, на окраине, но зато гораздо больше по площади. У меня мелькает мысль, что туда–то мне, видимо, и предстоит в итоге съехать, но моя родная мать ставит мой план под сомнение.

– Надо оформить новую жилплощадь на меня, – заявляет она авторитарно, в кои–то–веки приехав к бабуле, – так нам с Катюшей потом будет проще.

Не знаю, с какого такого боку должно быть проще, как по мне только сложнее.

– Тебя твой святой муж выгоняет? Довела все–таки человека, – понятливо киваю.

– Катя, – восклицают одновременно мама с бабушкой, – как ты разговариваешь с матерью!

– Ба, как будто ты не знаешь ее отношение ко мне, да и тобой она пользуется, а не заботится. Что–то операцию на глаза я тебе полностью оплачиваю, не она. И я не слышала, чтобы твоя дочь изъявила желание за тобой присмотреть после, чтобы я не дергалась с работы.

– Катюша, твоя мама сидит с детками, когда ей, – терпеливо произносит бабуля.

– С какими? Младший Димка уже большой, что с ним сидеть.

– Катерина, не ожидала я, что ты такая змея, – вступает в разговор моя «заботливая» матушка. – Ты не можешь отбирать квартиру у бабушки, она тебя вырастила, имей совесть!

– Ты это себе скажи, – говорю холодно. – Ты квартиру хочешь присвоить, не я. Я лишь пытаюсь этому помешать.

– Катечка, это же твоя мама. Когда меня не станет, вы останетесь вдвоем, вам надо наладить общение, – бабуля заводит привычную шарманку.

– Ах, – машу рукой, – да разбирайтесь вы сами.