— Эль. На праздник опаздывать нельзя.
— А мы быстро. И не бойся, Рик. Я нежно…
От этой её нежности Рикорис кряхтел и даже постанывал. Но когда Эльза спрашивала:
— Больно?
Неизменно отвечал:
— Нет! Даже приятно.
Прежде чем потребовать, чтобы Рикорис перевернулся на спину, она бросила на его бёдра сложенное вдвое одеяло. Всё, что надо, она уже видела, а лишний раз спорить Эльзе не хотелось. Натерев бальзамом его грудь, она сообщила:
— Доступные места закончились. Лежи, Рик. Я за одеждой…
Получив от неё штаны и бельё, Рикорис хмыкнул:
— Горячее всё…
— Зато сухое, — улыбнулась Эльза. — Заодно согреешь, то, что я не натёрла... Одевайся!
— Эль…
— Отвернулась уже! И мы уложились в двенадцать минут. А если бы ты дальше спорил…
— Я не спорил, Эль! И даже ещё готов…
Она повернулась и посмотрела в его глаза:
— Пообещай мне, Рик…
— Всё, что захочешь!
— Пообещай, что не полезешь больше в ледяную воду без моего согласия!
Он отвёл глаза, вздохнул и мотнул головой.
— Нет, Эль. Невозможно предугадать, когда это понадобится. Прости… А я совсем согрелся! И в носу не хлюпает!
Она кивнула и неизвестно по какому поводу сказала:
— Хорошо. Надо за Ниа и Ретом сходить…
***
К пандусу повозки Эльза и Рикорис подошли как раз тогда, когда Реток разливал карамель из второй кастрюли и учил Ниарику безопасности и жизни.
— Не смей лезть пальцами в расплавленный сахар! Ты, Ниа, без пальцев останешься!
— Почему, Рет? Он вкусный…
— И горячий! Лучше отломи из первого разлива!
— Хорошо, Рет! А зачем нам столько вкусняшки?
— Рик сказал, что обещал сестре жжёный сахар за кинжал…
— Так ей чуть-чуть хватит! Я сама отмерю и передам!
— Твоё «чуть-чуть» слишком маленькое, Ниа! А надо, чтоб человек был доволен.
— Как скажешь, Рет. Но тут так много…
— Так праздник же! Наверняка Рику понадобится для чего-нибудь… А от сладкого девушки толстеют!
— А если я… Если потолстею, то ты меня любить не будешь, Рет?!
— Некоторые части у тебя и толстой хороши будут. И их…
Не выдержав, Эльза рассмеялась.
— Да куда он от тебя денется, Ниа?!
— И Ниа права, Рет, — улыбаясь, сказал Рикорис. — Сахар она передаст. Потому что ей надо будет за спиной вождя стоять…
— А противные сёстры будут меня за руки держать! — едва не заплакала Ниарика. — Чтоб я к тебе выйти не смогла!
— Обычай такой, — развёл руками Рикорис. — Ещё и кого другого подсунуть попытаются.
— Не бери, Рет, никакую другую! Я даже сахар есть не буду!
Глаза Ниарики наполнились слезами, и Реток, закончив с разливом поставил кастрюлю на лавку и строго сказал:
— У меня, Ниа, может быть только одна жена. Но не в слезах!
— Я не буду! — Ниарика быстро вытерла глаза и с надеждой посмотрела на Ретока.
— Хорошо, — кивнул он.
— Рет, — сказал Рикорис. — Нам пора идти на праздник.
— Сейчас. Только пару вопросов решу.
Он сложил два листа с карамелью вместе и засунул в карман куртки Ниарики.
— Это отдашь за кинжал!
— Да, Рет! — с готовностью кивнула Ниарика.
В другой её карман попало три листа.
— Это отдашь сёстрам, чтоб у них руки были заняты! Только в самый нужный момент.
— Да!
И два листа с карамелью Реток перенёс на полку.
— Хватит тебе, Ниа?
— Хватит, Рет! — улыбнулась девушка.
— Тогда всё. Можно идти.
— Э-э… — протянул Рикорис, словно что-то вспомнил. — Вы, Эльза и Ниа, идите, А мне с Ретом переговорить надо… Сейчас догоним вас!
— Тут такое дело, Рет, — смущённо начал он, когда девушки немного отошли. — На празднике пива молодёжи не достанется… А после заката женатые и старые по домам разойдутся, а молодёжь в пещеру отправится. Со склада ничего не дадут… У тебя нет пива?