— Теперь вы, леди Эльза, можете сказать, куда мы так несёмся? — спросил Реток.

— Вперёд, — сквозь зубы прошипела Эльза.

Реток приподнял шлем и с недоумением посмотрел на спутницу. На него-то чего ей злиться? Когда-то, года три назад, он по уши влюбился в леди Эльзу… Хотя всё благоговение и неимоверная тоска поутихли через полгодика — дочь герцога! Не по плечу берёзка!

Тем не менее, как говорил его дед: «В Пустоши ты зависишь от обеих рук и головы напарника. Береги их! Если же у напарника нет головы — смерть обоим!» И, похоже, что это тот самый случай…

Эльза действительно злилась. Но не на Ретока. Её взбесило то, что, отдавая приказ по загрузке, она пропустила достаточно важные пункты. Конечно, Кират ненавязчиво исправил её ошибки… Но где гарантия, что их не заметили другие караванщики?! Да хотя бы вода! Эльза, естественно, проверила уровень в баках, но даже не подумала о том, что столь важная в Пустоши жидкость может оказаться несвежей! И это она — дочь герцога! Уверенная, что изучила все тонкости и нюансы управления делами…

Орудия на крыше стреляли редко. И почти исключительно вперёд по курсу. Повозка летела над Пустошью столь быстро, что невозможно было даже заметить, какие цели перемалывают взрывы. Лишь облака пыли мелькали за амбразурами, уносясь куда-то назад.

Минут сорок они молчали каждый о своём. Эльза продолжала злиться и перебирать свои ошибки, а Реток улыбался под шлемом. Он вспоминал завистливые лица молодых караванщиков. Ещё бы! Отправиться в Пустошь одной повозкой, в неведомое, как легендарные предки, прокладывающие новые пути… Да ещё и с самой Эльзой! Девушкой, которая в метании ножей превзошла однажды самого начальника замковой стражи!

Ещё вспомнилось лицо отца, доверившего ему дочь герцога… И почему-то хмурый дед Реток… А ведь они никогда не позволили бы так гнать повозку!

Сняв шлем, Реток встал и ушёл из комнаты управления в коридор. Эльза не придала этому никакого значения — может, в туалет парень направился? Но Реток прошёл в комнату, нагнулся и пощупал пол ладонью. Затем он снял с гвоздика в стене длинный ключ-крючок, подцепил им незаметную скобу и открыл люк.

Через несколько секунд он уже был в комнате управления и, даже не сев в кресло, сказал:

— Леди Эльза! Необходимо снизить скорость!

— Нет! — отрезала она. И тут же резко спросила: — Почему это?!

— Батарея перегрелась, леди Эльза. Восемьдесят пять градусов. Можно яичницу жарить…

Эльза вскочила на ноги, сорвала с головы шлем и крикнула:

— Идти с прежней скоростью!

Она оттолкнула спутника и почти бегом бросилась по коридору. Реток сел в кресло и вздохнул:

— Доконает меня эта баба…

И тут же улыбнулся — именно эти слова по разным поводам повторял его дед.

Эльза вернулась быстро. Сунула руку под пульт, и повозка так резко сбросила скорость, что Ретоку пришлось упереться руками в приборы, чтобы не проехаться по ним лицом. Он сразу надел шлем, потому что орудия на крыше начали работать куда как активнее. Да и повозка теперь ползла по Пустоши как улитка. Хотя, конечно, она просто двигалась с обычной для каравана скоростью. Реток переключил на себя одно из передних орудий и принялся отстреливать особо ретивых тварей.

Занимался он этим недолго — пока не услышал всхлип. Приподняв шлем, Реток увидел, что подбородок Эльзы мелко трясётся, а на щеке повисла слезинка.

— Почему? — Девушка снова всхлипнула и через силу выдавила: — Я думала дойти до Перекрёстка за восемь часов…

Реток чуть не ляпнул, что думать в Пустоши вредно, но мгновенно осознал: не к месту это. Простую девицу он бы сейчас обнял, прижал к себе, погладил по спине… Но то простую! А сейчас Реток был уверен, что леди внутри устроены совсем иначе, нежели простые девушки.