Я улыбаюсь, стоя посреди комнаты.

Мне грустно и легко, одновременно. Никто из них никогда не спрашивал меня о том, как я себя чувствую. Чего я хочу? Чего я боюсь… Никто из них не хотел знать обо мне больше, чем я сама о себе говорила. Никто из них не хотел узнавать меня. Ладно, признаю: Глеб проявил желание осведомиться о моих планах на жизнь – но тут же разнёс все мои мечты в пух и прах, не стараясь сделать это мягко или деликатно.

А Макс… Макс просто проявляет свою заботу. И делает это так ненавязчиво, словно это абсолютно нормально для него. Словно это абсолютно нормально для всех.

Почему, думая об этом, мне хочется плакать?..

- Тук-тук, - произносит блондин, приоткрывая дверь.

Поворачиваюсь к нему и вижу целую стопку одежды в одной руке и несколько «бананок» и домашних плюшевых сапожек – на выбор, – во второй...

- Это всё мне? – с улыбкой смотрю на две эти горки, что тут же перемещаются на кровать, в то время, как мужчина, руки которого освободились, вновь отходит к двери.

- На выбор, - отвечает он, - переодевайся и спускайся на кухню, если хочешь чего-нибудь перекусить.

- Да, я бы, пожалуй, перекусила, - соглашаюсь, осознавая, что улыбка не сходит с моих губ.

Рядом с блондином я перестаю думать о том, чего хочу и что мне нужно – мужчина буквально опережает мои желания. Даже жаль, что он – друг Глеба.

Надеюсь, когда я уйду из фирмы, мы не перестанем общаться…

- Тогда жду тебя внизу, - говорит Макс и выходит из комнаты, прикрывая дверь.

Первым делом осматриваю горку одежды: флисовые пижамные штанишки, футболки и мягкие теплые свитера на молнии или без – здесь был выбор на любой вкус, но все вещи были с такими забавными рисунками, что я вновь почувствовала, как на губах сама собой растягивается улыбка. Выбрав из стопки штанишки с Сантой в санях и свитер с двумя мультяшными зайками, держащимися за морковку, а из горки обуви - милые домашние сапожки, я быстро переоделась и вышла в коридор. По-видимому, все эти вещи принадлежали младшей сестрёнке Макса, и я всерьёз задумалась над отношениями родителей к ребёнку в этой семье: судя по одежде и оформлению комнаты, младшая представительница Вознесенских – совершенно точно папина дочка. Её однозначно любят и балуют, но при этом спокойно отпускают учиться за границу. А это говорит о доверии внутри семьи.

Спускаюсь вниз и по звуку нахожу кухню, объединённую со столовой. Макс стоит рядом с холодильником и выбирает сорт сыра из трёх разных упаковок. Когда я вхожу, он поднимает голову и смотрит на меня с вопросом:

- Не знаю, как ты, а я просто мечтаю о начос со сметанно-сырным соусом.

- Поддерживаю, если ты будешь готовить, - усмехаюсь, понятия не имея, как готовится этот самый «сметанно-сырный».

- Будем вместе, - улыбается Макс, на щеках которого вновь магическим образом возникают ямочки.

- Под твоим чутким руководством, - таки соглашаюсь не без условий и прохожусь по кухне, которая, как выяснилось, имела окно в гостиную.

В полутьме угадывались очертания огромного дивана перед такой же огромной плазмой: представить, как Вознесенские по праздникам собираются перед телевизором на этом самом диване и смотрят какие-нибудь семейные фильмы, поглощая вкусную домашнюю еду, оказалось довольно просто…

- Хочешь что-нибудь посмотреть? – Макс незаметно оказывается рядом, глядя в темноту гостиной.

- Скорее, рассуждаю над тем, как это здорово – собираться всей семьёй и смотреть всякую ерунду, - замечаю негромко, не отрывая глаз от удобного дивана.

- Да, мы с сестрёнкой часто смотрим старые фильмы или какие-нибудь сериалы, валяясь на диване. В этом году будет странно провести новый год без неё, - с лёгкой грустью улыбнулся блондин.