Но если быть честной, то я бы и сама уже триста раз позвала его на встречу. Просто я чувствую, что не сто́ит переступать намеченную им черту. Или я даже боюсь потерять то, что есть. Я так привыкла к нашим перепискам и редким, но долгим телефонным разговорам, что не хочу рисковать этим. А то, что Дима может оборвать наше общение, не вызывало никаких сомнений. Хотя мы никогда даже не заговаривали о том, чтобы встретиться лицом к лицу. Просто было предчувствие, что я могу получить категоричное нет. И я безмолвно приняла его правила.

Он ведь такой: решительный, своевольный, упрямый. Я успела узнать его хорошо, но в то же время не знала о нём почти ничего. Он мог часами говорить о важных вещах, но ничего конкретно о самом себе. На все мои вопросы он отвечал обтекаемо и вскользь или вовсе уводил тему совершенно в другое русло. И те крупицы, что я знала о нём, вызывали ещё больше вопросов.

— Ты, правда, думаешь, что взрослый мужик станет часами залипать в телефоне с девчонкой, которая ему не нравится?

— Ну, скажешь тоже, взрослый мужик. Не такой уж он и мужик, ну, в смысле, не взрослый.

— Сколько ему? Или ты и этого не знаешь? — и улыбается полунасмешливо.

— Ну почему же, знаю. Двадцать шесть, — заправляю кровать и сажусь поверх покрывала.

— И сколько вы общаетесь?

— Почти год.

— Может, он просто ждёт, когда ты вырастешь? И у тебя увеличится, — встречает мой гневный взгляд и со смехом поспешно добавляет: — к нему интерес.

— Знаешь, я вот всё думаю, откуда ты такой умный взялся? Ещё и красавчик, каких поискать. Не справедливо как-то. Одним всё, а другим… А тебе ведь всего лишь тринадцать. Девчонки поди уже краснеют, бледнеют и блеют при виде тебя? А что будет лет через десять-пятнадцать? Страшно представить!

— У тебя вроде обычный цвет лица. Да и не тебе жаловаться. Знаешь, а я мог бы попробовать тебе помочь. Ну, с этим твоим Димой.

— Да не мой он. Не мой. А как помочь?

— Если ты дашь мне его контакт, могу попробовать найти его в сети. Вряд ли он не наследил там.

— Не-а. Не вариант.

— Почему? Ты не хочешь увидеть его? Вдруг он ушастый гоблин? Или вообще уже многодетный отец?

— Не в этом дело. Димы нет в соцсети. И никакой он не гоблин.

— Если нет сейчас, то, возможно, был раньше. А то, что попало в сетку, навсегда в ней и останется.

— Да? Ну, можно попробовать. Я тебе скину его номер. Только не звони и не пиши ему! А то я тебя знаю.

— После олимпиады займусь. Кстати, я пошёл собираться. А то болтать ты сильна. Утомила меня, а мне ещё до Питера ехать.

Проводив Тёмку и Владимира Петровича, мы с мамой возвращаемся к обычным воскресным делам. Хоть мы и живём с Самариными всего лишь два месяца, но успели к ним привыкнуть, и вроде бы даже притирка характеров прошла неплохо. Тёмка оказался всё-таки хорошим парнем, вопреки моим ожиданиям и опасениям. Порой даже становилось стыдно, что я заранее настроилась к войне и думала о нём плохо. Просто все эти устои о мажорах сделали своё дело.

После обеда решаю подготовиться к экзаменам. Зачётная неделя закрыта, а вот экзамены на носу, как и Новый год. Правда, наступающий праздник немного стирает границы важности экзаменов своей суетой и предчувствуем какого-то неопределённого волшебства, способного делать счастливыми и объединять в порыве веселья незнакомых людей.

После вчерашней встречи с незнакомцем и Диминого звонка сосредоточиться на медицинской биологии выходит из рук вон плохо. Постоянно думаю то об одном, то о другом. Каким-то образом умудряюсь даже сравнивать их. Хотя Диму я не видела никогда, а Хилого лишь раз, но знать его не знаю. Измаявшись, мне всё же удаётся погрузиться в учебник, и несколько часов пролетает незаметно.