– Господи… Марк, не бей его, пожалуйста, – всхлипывает Ангел. – Он плохо видит, а очки…
– Лина, не вмешивайся, – рычу я, ища ее взгляда.
Девчонка до смерти напугана… Сейчас нашу возню услышат. Кто-нибудь вызовет охрану, а потом и полицию…
Не могу я рисковать карьерой из-за этого идиота… Да и портить отношения с Ангелом не хочу…
– Сейчас я тебя отпущу, ты понял? – выдавливаю, продолжая удерживать очкарика.
– Пошел ты… Сука…
– Я отпущу, а ты пообещаешь, что не станешь орать.
– Марк, отпусти… Пожалуйста. Сейчас сюда придут… – касается моего плеча Лина.
Ладно, свободен… Живи, сволочь… Чувство самосохранения у Жени преобладает над разумом… В нашем случае это неплохо. Он отряхивается, приглаживает разметавшиеся пряди и хрипло бормочет:
– Я все равно ее верну…
– Посмотрим, – бросаю я.
Женя скрывается из виду, а Лина… Нет, она не бежит за ним следом. Осматривается, убеждаясь, что мы ничего не испортили в помещении, и взмахивает ладонью в сторону выхода.
– Я закончила. Довезешь домой?
– Конечно. Это всё?
Хоть что-то мне скажи, мелкая… Спасибо, например. Но Лина стоит как вкопанная, будто раздумывая, как бы побольнее меня уколоть…
– Ты привык бить людей? – выдает, наконец.
– Да.
– И женщин?
– Нет, женщин и детей я не бью. Лина, послушай, я тоже подверг слова твоего отца сомнению. И все проверил по своим каналам. Твой Женя…
– Не хочу я больше ничего слушать, Марк… Зачем? Даже если он будет кристально чистым, мы не будем вместе. Моя жизнь кончена… Потеряна, разрушена, разменяна…
– Ты так говоришь, словно я чудовище, – подхожу ближе. Втягиваю пропитанный ее запахом воздух – спелой вишни и ванили, борясь с желанием ее обнять.
– Ты чужой мне, Марк…
– Хватит повторять одно и то же. Между нами нет любви, Ангел, но… Я не хочу, чтобы мы были врагами. Надеюсь, он не вернется, – бросаю брезгливый взгляд в сторону двери.
– Ладно. Идем? Марк? – поднимает она на меня умоляющий взгляд.
– Ты не скажешь папе? Пожалуйста…
– Не скажу, но… Попрошу взамен еще один поцелуй.
Глава 12.
Марк.
– Не сегодня, ладно? – умоляющие произносит Ангелина, послушно следуя за мной. – Для меня это все слишком, Марк…
– Поцелуи – слишком? Этот недомужик тебя трогал? – резко останавливаюсь, ища ее взгляда.
Ангел краснеет до корней волос… Хватает горячий, пахнущий розами и ландышами воздух, и отводит взгляд…
– Марк, по-моему, это слишком… Разве я спрашиваю тебя о чем-то, разве…
– Так ты спроси?
– Я не хочу измен, ясно? Если ты против моего общения с Женей, значит, ты… – запинается она.
– Ангел, тебя не понять. Еще утром ты хотела купить у меня свободу. Что изменилось теперь?
В салоне жарко, как в бане. Распахиваю перед дамой дверь, улавливая скользнувшее в ее взгляде удивление, и настраиваю режим обдува.
Ангел вынимает из сумки бутылку с водой и жадно пьет. Все это ее выматывает, понимаю… Я-то стойкий калач, и не к такому привык…
Знала бы она, сколько на моем теле шрамов… Ужаснется… Кое-какие скрыты татуировками, а спина вся исполосована ими…
Если быть честным, ОНА вовсе и не испытание… Разве можно сравнить женитьбу на нелюбимой с болью от потери друзей на поле боя? Или физической, испепеляющей и ни черта не проходящей болью после ранения?
Ангел напрасно думает, что сумеет задеть меня капризами или острыми словечками… Я давно оброс невидимой броней.
– Ничего, кроме того, что ты попросил меня не поднимать эту тему. Марк, я пытаюсь смириться с судьбой. Папа не из тех, кто принимает поспешные решения. Если ему так нужен наш брак, значит, в этом есть какой-то смысл.
Утром я отвез кольцо бабули к Илье Моисеевичу – старому ювелиру, владеющему лавочкой на Никольской улице.