— А если знаешь, почему не скажешь? – не прекращала допытываться она.

— Потому что это не важно!

— Для кого не важно? Для тебя не важно? У тебя на носу поступление в ВУЗ, хорошая перспективная профессия в будущем. Вот о чем тебе сейчас нужно думать в первую очередь, а не бегать по консультациям и пелёнки потом стирать!

Её прищуренный, полный презрения взгляд буквально метал молнии. Никогда прежде я не видела её такой: злой, агрессивной, теряющей всякий контроль. Будто не мать вовсе, а совсем чужая, незнакомая мне женщина.

— Может, ты считаешь, что быть матерью-одиночкой большое счастье? — продолжила добивать она. — А потом ты захочешь выйти замуж, и кому ты будешь нужна с нагулянным по малолетству ребенком? Думаешь, нормальный парень примет тебя с распростёртыми объятиями? Нет! Порядочным мужчинам и женщина нужна порядочная! Или ты хочешь родить, а затем повесить эту обузу на наши с папой шеи? Нам ещё вас с братом поднимать, бабушка вечно болеет, на лекарства и квартплату работаем...

— Я тоже на работу устроюсь… — растеряв всю решительность, неуверенно прошептала я.

— Куда? На работу? Не смеши! Кто и где тебя ждёт? Образования нет, опыта никакого. На завод наш пойдешь уборщицей? С твоими мозгами тебе нужно учиться и ещё раз учиться, чтобы как отец… — она осеклась и на какое-то время замолчала, тяжело дыша, скосив глаза в пол, лишь бы только не смотреть на свою блудную дочь.

— Да ты шагу без маминой юбки никогда ступить не могла… и тут... такое. Боже мой. Боже мой! Когда, в какой момент мы тебя упустили… — причитала, покачивая головой, уткнувшись лицом в ладони. – В шестнадцать лет забеременеть неизвестно от кого… А… может, тебя... изнасиловали? – подняв заплаканные глаза, спросила как будто с надеждой.

— Никто меня не насиловал… — устало произнесла я и отвернулась к окну.

Ещё недавно было солнечно, сейчас же набежали черные тучи, грозясь обрушиться проливным дождём. Прям картина моей жизни.

— Какой позор! Какой позор! Пришла беда, откуда не ждали. Что теперь скажут соседи?

— А тебя только и волнуют твои соседи, на меня плевать! Да тебе вообще на всех плевать! – прошипела сквозь зубы, глотая слёзы.

Вдруг правую щеку будто обожгло, лишь через некоторое время до меня дошло, что это была пощёчина. Сильная, с размаху, оставляющая пылающе-алый след.

— Будем считать, что я этого не слышала, — на удивление спокойно проговорила она и, одёргивая юбку, поднялась с кресла. – Завтра позвоню куда нужно.

— Куда нужно – это куда? – прижав ладонь к саднящей щеке, насторожилась я. – Учти, на аборт я не пойду. Даже не надейся.

— Тебя никто не спрашивает. Потом ещё спасибо скажешь, что не позволила тебе, дурочке, жизнь сломать.

Развернувшись, она подошла к двери и, открыв шпингалет, вышла из комнаты.

Взявшись ладонями за абсолютно плоский живот, я медленно села на край кровати, смотря в одну точку и прокручивая в голове её последние слова.

Слова, которые я буду часто вспоминать даже спустя долгие годы.