Переписывались с Риткой.

Ритка с Полечкой отдыхали на Рижском взморье. Ритка писала, что прям как «в загранице».

«На улице чисто, в кафе подают взбитые сливки, народ одет потрясно, и на улицах видели саму Быстрицкую и актера Тихонова – такие красавцы! Правда, море холодное, но ерунда же».

«Откуда ты знаешь, как за границей? – отвечала Лиза. – Где ты ее видела? В „Клубе кинопутешествий“?»

Но Лиза скучала по Ритке. Пусть они и цапаются, и обижаются друг на друга, а все равно – самые близкие подруги.

Лиза была счастлива вернуться в Москву: прохлада, родной дом, свои книги, своя чашка, и во дворе рябина зацвела. Мам-Нина на работе, и Лиза дома одна. Хочешь – валяйся и читай, хочешь – сбегай за мороженым, а потом уже валяйся и читай. Хочешь – иди в кино на французскую кинокомедию с Луи де Фюнесом.

Через неделю вернулись с курорта соседки. Жизнь стала еще прекраснее – свобода, но теперь вдвоем с Риткой! Валялись на диване, ели конфеты и смотрели журналы мод, которых у Полечки была куча. Вместо обеда съедали по целому брикету пломбира за сорок восемь копеек, густо поливая его вареньем из черной смородины. Варили настоящий кофе, к которому Ритка пристрастилась в Прибалтике. В общем, что может быть лучше каникул и свободы? Правильно – ничего.

Мам-Нина уставала. Приходила с работы и тут же ложилась. Поспит часик, отдохнет – и давай бурчать и поучать. Но под монотонный звук программы «Время» тетка опять засыпала. Лиза укрывала ее одеялом и уходила к себе в будуар читать.

Книги брала в районной библиотеке – свои читаны-перечитаны, а у соседей только журналы мод.

Однажды не удержалась и заглянула под подоконник. Конечно, писем там не было: тетка их уничтожила. Додумалась бы раньше – и Лиза никогда бы не узнала про них, не страдала б от неизвестности.

В десятом классе стали думать о будущем.

Лиза мечтала о медицине: стетоскоп, белый халат, строгий умный вид. Врач – профессия уважаемая. Ритка никуда не хотела.

Полечка ругалась, называла дочку бестолковой и пустой, а Ритка смеялась:

– А что я, виновата? Какую родила! Ты сама-то много институтов закончила?

– Я – дитя войны, – обижалась Полечка. – Тяну тебя, дуру, а толку? Одни тряпки и киношки на уме… В общем, пойдешь в институт, и точка!

Шустрая Полечка наняла репетиторов и стала искать очередные блаты, – чтобы, как она говорила, «засунуть свою ленивую бестолочь хоть куда, без разницы, но чтобы было образование».

Блат нашелся в Институте культуры, в обиходе Кульке.

Ритка ржала:

– Ого! Культур-мультур! Теперь я буду культурная!

Но, услышав про библиотечный факультет, возмутилась и разобиделась.

– Ты куда меня засунуть решила? Я что, в библиотеке свою молодость буду просиживать? – орала Ритка. – Не буду! Я что, идиотка?

– Ах не будешь? – шипела Полечка. – Ну-ну! Вот кормить и одевать перестану, тогда посмотрим. Будешь, как Лизка, голодранкой? Хочешь пустую картошку с капустой жрать? Этого хочешь? Это запросто! Это я тебе мигом устрою! – кипятилась Полечка. – Только у Лизки твоей красота имеется и башка на месте! А ты, что на себя ни напялишь, все одно – болонка безголовая!

Лиза случайно это услышала. И как ей стало обидно – «голодранка», «пустая картошка»! Зачем же так?

И опять стало жалко себя до слез.

Если бы у нее была мама… Мама, а не одинокая несчастная тетка.

Даже слова про красоту и мозги не утешили. Про мозги она и сама знала – ведь не дура, и учиться старается. А что до красоты, то Лиза так не думала. Не нравилась она себе и искренне считала, что ничего особенного в ней нет. Ну волосы хорошие – густые, волнистые – это да. Глаза большие карие, черные почти. Нос нормальный, не курносый и не загнутый. Рот обычный. Правда, губы толстоваты.