Родительница побледнела, потом резко покраснела, и ее колдовские глаза засияли не менее колдовской зеленью. Ой–ей, а вот это уже нехорошо, совсем нехорошо. В серванте зазвенела посуда, на каминной полке задрожали портреты в золоченых рамах, хрустальная люстра под расписным потолком затряслась. Того и гляди, посреди столицы случится немереный выброс силы. А я что? Я ничего. Мне учиться нужно. Так хоть призрачный шанс стать ведьмой у меня все же появится, а без академии мне даже инициация не светит. Поэтому делаем невозмутимое лицо, вздергиваем смоляную бровь и изображаем презрительную ухмылочку. Вот так, готово.

У родительницы задергался светящийся правый глаз, но я с невозмутимым видом продолжала сидеть в кресле.

– И это ТЫ мне говоришь про репутацию?! – наконец обрела дар речи Изида Великолепная. – Да один факт твоего существования – уже необъятное пятно на репутации нашего рода! И за что меня так наказала Всемилостивая Ихара? Почему именно у меня должна была родиться такая никчемная, бездарная дочь?

Родительница покосилась на стоящее у стены высокое зеркало и пригладила копну растрепавших рыжих локонов. Я лишь глаза закатила. В этом семействе все ведьмы обожали заниматься самолюбованием. Кроме меня, конечно. Но это ни в коей мере не волновало моих родственниц и не мешало им развесить по всему дому бессчетное количество зеркал для услаждения взора собственными отражениями. Я же бродила по коридорам и комнатам, гордо задрав подбородок и глядя строго вперед, чтобы лишний раз не расстраиваться.

– Не такая уж я и бездарная, – напомнила я о тех крохах силы, что все же у меня имелись. Естественно, этого было недостаточно для получения звания ведьмы, но я цеплялась за жалкие крупицы, как утопающий за мимо проплывающий прутик.

Матушка фыркнула и улыбнулась своему отражению в зеркале.

– Не смеши меня. Да твои фокусы может творить любая деревенская знахарка.

Я промолчала, потому что возражать – себе дороже. Ни одна неодаренная не могла делать то, чему я сама научилась без посторонней помощи. Но ведь Изиду Великолепную не переубедить.

– Мамуля, ну чего ты тратишь нервы на эту малахольную, – услышала я звонкий голосок Анабель и обернулась.

Сестрица стояла в дверях, являя собой образец будущей ученицы факультета ведьмовства. Светло-серое форменное закрытое платье идеально сидело на хрупкой фигурке, оттеняя изумрудные глаза и подчеркивая белизну кожи. Анабель улыбалась своей обворожительной коварной улыбкой. Помните, если ведьма вам улыбается – жди беды. Я внутренне подобралась, но позы не изменила. Сестрице нельзя показывать хоть толику страха. Она, как настоящая охотничья собака, учует, догонит и порвет в клочья.

– Доченька! – всплеснула холеными ручками родительница и устремилась к младшенькой навстречу. – Уже вернулась? Как все прошло?

Анабель сегодня ездила к семейному портному обновлять гардероб перед поступлением в академию.

– Все отлично, мамуля! Платья и костюмы – выше всяких похвал.

Анабель прошла в комнату и встала напротив зеркала, полностью загородив матушке обзор. Сестрица взбила распущенные кудри и провела рукой по плоской груди. Эх, везет же кому-то! С такой фигурой хоть сейчас во дворец, представляться королю.

– Прекрасно, родная! Форма на тебе смотрится потрясающе! Ты обязана превзойти всех в академии и показать наш род с самой выгодной стороны, – окинула родительница свою кровиночку ревнивым взглядом.

Анабель развернулась и посмотрела на мать.

– Так и будет, даже не сомневайся. Но я думаю, что и Лин стоит попытать счастье и попробовать поступить в академию.