— Не твоего ума дело, — буркнул он и отвернулся, вновь так сжав трость, что та заскрипела жалобно, будто молила о пощаде.
Лошади тем временем зацокали копытами по булыжнику подъездной дороги. Она привела нас во внутренний двор, к парадному входу, окаймленному двумя белоснежными лилиями, вырезанными из драгоценных пород камня.
На широких серых ступенях нас уже ждали. Впереди стояла молодая брюнетка с непроглядно черным пронзительным взором. Чуть позади нее переминались с ноги на ногу парни в кафтанах, расшитых серебряной нитью. Поодаль теснилась челядь. С любопытством посматривая на меня, они перешептывались, но под недовольным взглядом брюнетки тут же притихли.
Мы прошли через колонны, похожие на свитки документов, и остановились перед встречающими.
— Добро пожаловать домой, лорд Сазентан, — черноглазая присела в почтительном поклоне, который сделал бы честь самому королю.
— Спасибо, Дарина, — отец, явно польщенный таким приемом, самодовольно усмехнулся.
Так вот она какая, любовница лорда Долины! Я прищурилась, разглядывая женщину. Вовсе не похожа на распутниц, что иногда просили убежища в храме Богине, спасаясь от преследования разъяренных жен, с мужьями которых греховодничали. У этой надменности в глазах хватит на трех королев, не меньше! И одета прилично, даже на моем дорожном платье декольте смелее, чем ее, прикрытое стыдливыми кружевами.
— Рада, что вам подошла выбранная мной одежда, — обронила женщина. — Идемте, дорогой, вас ждет ванна и ужин – велела приготовить все ваши любимые блюда, — зыркнув на меня, Дарина ухватила лорда Сазентана под локоток и увлекла в дом.
Будто забыла, что согласно обычаям обязана почтить дочь рода поклоном! Я осталась стоять, ошарашенно хлопая глазами. А отец ни слова не сказал на такое вопиющее проявление неуважения, надо же!
— … драная! – прошипела Дженни ей вслед. – Простите, пжлст.
— Не за что, — процедила в ответ, — я с тобой полностью согласна!

***
Внутри замка, насколько я могла судить, опираясь на свои детские воспоминания, ничего не изменилось. Все тот же белый холл с нависающей громадиной-люстрой, тушить свечи на которой приходилось несколько часов при помощи длинной палки с колпачком на конце. Величавая лестница с драконьими крыльями по бокам прежняя, только ковер не синий, а красный. Роскошь, блеск и объем.
Но если приглядеться, видны потертости на богато изукрашенных рамах картин, местами начавших рассыхаться, паутинка трещин на огромных вазах с причудливым орнаментом, выцветшие нити на гобеленах в половину стены, отвалившиеся куски лепнины с потолка.
Роскошные интерьеры прятали от глаз свою потрепанность, стыдливо скрываясь в полутьме задернутых тяжелых штор. А в центре гостиной, в которую мы прошли, красовалась все та же статуя – прапрадеда Рудольфа Сазентана, основателя рода. В детстве эта глыба белого мрамора казалась мне огромной. А теперь всего лишь большой.
— Вспомнила? – Отец проследил за моим взглядом. – Великий был дракон! При нем демоны сидели тихонько и пикнуть не смели! – он подошел и смахнул с руки статуи невидимую пылинку.
И это тоже не изменилось. Я подавила смешок. Интересно, комната, в которой прошло мое детство, все та же?
— Идемте, госпожа Ивия, — Дженни начала подниматься по лестнице, я следом.
На третьем этаже меня ждал неприятный сюрприз – вместо коридора направо, где располагались мои покои, навсегда закрепленные за мной, как за членом семьи, служанка свернула влево, к гостевым спальням.
— Даже не спрашивайте, — отворив дверь в одну из них, сказала она, предвосхитив мой вопрос. – Змеюка постаралась, упросила лорда ей отдать ваши покои.