— Да, а что? – прошептала едва слышно, начиная осознавать, что лежу в траве с мужчиной.
Хороша бывшая послушница, которая скоро должна стать женой… Чьей, кстати? Ведь так и не спросила у отца, кого он выбрал мне в мужья. Эта мысль так плотно засела в голове, что ни о чем другом я думать с той секунды не смогла.
— Госпожа! – надрывалась Дженни, судя по громкости, направляясь к нам. – Да где же вы, демоны вас побери?
— Иди, — мужчина резко поднялся, одним рывком утянул меня за собой и подтолкнул в сторону голоса служанки.
Всего секунда, за которую я успела лишь моргнуть, и незнакомец исчез за развалинами. Тот самый незнакомец, что подарил мне мой первый поцелуй!

***
Остаток пути до поместья я провела в горячих объятиях сожалений, растворяясь в горечи раскаяния. Душа хрустела на зубах совести, заставляя горестно вздыхать и краснеть, вспоминая свое непозволительное поведение на берегу. Как я могла?! Ведь так поступают только непотребные женщины! Стыд, какой стыд!
Основательно покусанная совестью, я очнулась от сильного тычка в плечо.
— Ты вообще слышишь отца? – взгляд батюшки обжег меня гневом.
— Простите, я задумалась, — опустила глаза, покраснев пуще прежнего.
— Да о чем тебе думать? – возмутился он. – Задумалась она! Неженское это дело! Муж за тебя думать обязан, а ты эту дурную привычку брось! О чем хоть думала-то?
— О красоте за окном, — прошептала, не заметив, как ложь сорвалась с губ.
— Чего? – он опешил. – Что ты там такое углядела?
Мужчина вгляделся в деревушку, куда как раз въезжала карета. Я посмотрела на грязную улочку, по которой плелся понурый худющий пес. Вдоль дороги жались друг к другу покосившиеся лачуги с соломенными потрепанными крышами и такими щелями между досками стен, что сразу было ясно: там всегда гуляет промозглый сквозняк от ветра с реки.
Она серым жгутом вилась неподалеку, петляя среди берегов со стекающими вниз нечистотами. Их мерзкий запах наполнил карету помойным ароматом, нагло заполз в нос и нырнул в рот, вызвав жуткую тошноту.
— Опять вонищу развели, — батюшка прикрыл нос кружевным платком. – Ох, получит у меня староста!
— Слег он давеча, господин, — сказала Дженни. – Опять лихорадка скосила.
— Доходяга какой! – отец раздраженно скривился. – То спину у него прихватит, то живот, теперь еще и лихорадка!
— И не говорите, все одно на него беды сыплются, — поддакнула служанка. – Сейчас и дитенки семеро вслед за папкой заболели. Если бы не ваша милость, с голоду бы все перемерли. Как пить дать!
— Нельзя добрым быть в этом мире, — пробурчал лорд, — дорого обходится! Это ваше бабское дело – милосердие всякое. Мужчина должен быть кремень! – он потряс в воздухе плотно сжатым кулаком.
— Ох, как верно сказали, — закивала девушка. – Мир такой жестокий!
— И чего ты там красивого-то нашла? – отец снова прицепился ко мне.
— Дак ведь из храма она, — вмешалась Дженни. – Не видала вообще ничего в жизни. Вот все и кажется красивенным, как дитю малому. Верно, госпожа?
— Да, — торопливо кивнула я. – Так и есть.
— Бабье, — лорд протяжно выдохнул. – То им думать подавай, то красоту. Ты гляди, меня перед женихом не опозорь, поняла? Смотри в пол и кивай. Выполняй все, что велено. Скоро муж твой будущий приедет знакомиться, а там и свадьбу справим.
— Уже? – ахнула я, вскинув на него взгляд.
— Ишь ты, какая! «Уже?» — передразнил он, выкатив глаза. — А чего ты хотела? Помолвки на год? На кой она? Сразу под венец и пойдешь! А потом смотри не балуй, молча выполняй свой долг – что муж велит, то и делай. Ляг на спину в первую ночь и ему не мешай, он все сам сообразит.