Я молча киваю и присаживаюсь на очередной обшарпанный стул рядом с кроватью. Окидываю её внимательным взглядом. Анализирующим. И вижу, что она прилично похудела. Скулы и ключицы заострились, взгляд стал более хищным, как у голодной кошки. Где были мои глаза, когда заезжал к ней? 

- Я хочу, чтоб ты пожила у меня какое-то время.

- Ник, не…

Я перебиваю её прежде, чем она скажет что-то, что меня разозлит, и я откачусь на пару ступеней назад в своё состояние в три часа ночи, когда готов был головы сносить, и ей первой.

- Послушай. Временно. Пока тебе не станет лучше. У тебя будет своя комната, где никто не будет тебе мешать. Я редко бываю дома и не буду тебя доставать. Ты будешь в безопасности, а я буду знать, что ты сыта и если вдруг тебе снова станет плохо, о тебе позаботятся. Разве я предлагаю что-то ужасное?

Внимательно смотрю в глаза девчонки. Молю её о благоразумии. Я не могу воевать и с ней, и с собой, и с братом, который явно теперь будет сунуть свой нос в эту ситуацию пуще прежнего. Она нужна мне в моих союзниках.

- Нет, - соглашается со мной.

Мои губы трогает слабая, но довольная улыбка.

- Вот и славно. А теперь ни о чем, кроме позитивных мыслей о скорейшем выздоровлении, не думай, и отдыхай. Всё с вами будет хорошо. Я лично прослежу за этим.

Поднимаюсь на ноги, подмигиваю ей и оставляю её, чтобы поспала наконец. Мне и самому не помешает сон. Нормальный, в постели, хотя бы пару часов. Придётся сдвинуть свой график раз в тысячу лет и начать работать с обеда.

Прежде, чем уехать, вылавливаю врача перед пересменкой и внимательно слушаю его прогнозы и советы о том, какие должны быть наши действия, чтобы этого не повторилась. Благодарю от души, обещая задействовать своих высокопоставленных знакомых и посодействовать финансированию их отделения, если они вернут мне мою мамочку с пузожителем живыми и здоровыми.

Приезжаю домой и натыкаюсь на брата. 

Он уже проснулся, одет с иголочки, в костюме и при параде, готовый ехать в офис. Бессонная ночь никак не отразилась на нём.

- Как она? – задает мне один лишь вопрос.

- Лучше. Я заберу её к нам, когда их выпишут. Временно, чтоб пришла в себя.

Эд медленно кивает и испепеляет ехидным взглядом.

- Поспи, Николай. Видит Бог, тебе это нужно. Может крыша вернется на место во сне. После обеда приезжают венгры, нам нужна твоя трезвая голова и светлый ум в деле.

Я едва не хлопаю себя по лицу. Чёрт, я обо всём на свете забыл после этого ночного звонка. До него я думал, что самое сложное – это понравиться Венгерской делегации, после… Жизнь едва не разделилась на до и после.

Я мало думал об этом ребёнке. Я смирился с тем, что он будет. В голове появился пунктик о том, что я должен заботиться о его матери. Но я не думал глубоко, не вникал, не представлял его как что-то реальное, что-то физическое, что-то, что можно… потерять. 

Теперь в голове было чёткое осознание того, насколько хрупкое это положение. И насколько серьезнее я должен отнестись к нему и к той, которая в положении. Когда она будет жить здесь, станет легче. Тогда я смогу её контролировать. А будучи параноиком по жизни, я любил всё и всех контролировать, и когда я смогу контролировать её и ребенка – я смогу дышать.

5. 4 глава 

Лера

Я открыла глаза и потянулась, сладко зевая. После десяти дней на больничной койке я не верю, что сплю в кровати. И не лишь бы какой, а шикарной кровати. В шикарной светлой комнате в огромном особняке Романовых.

В дверь раздался стук.

- Войдите, - отзываюсь, подтянув одеяло почти до подбородка.

Дверь открывается и в неё протискивается Ник с подносом.